Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки

Пожалуй, самое интересное в этой ситуации то, что многие представители этой богатой молодежи вышли из тех самых «новых молодых». Один из редакторов «Птюча» Геннадий Устиян вспоминает, что на пятилетии журнала было множество обеспеченных поклонников издания, многие из которых начинали «рейверами с крашеными волосами», а затем просто выросли[335]. К 2003 году «Птюч» окончательно лишился средств к существованию. Рынок оказался переполнен конкурирующими нишевыми изданиями, куда более подготовленными к адаптации под новую аудиторию[336]. Основными игроками стали западные издательские дома Burda Moden и Independent Media, значительно расширившие издательский ассортимент[337]. Как отмечают создатели, «Птюч» все еще оставался окупаемым, но не приносил желаемой прибыли[338]. Шулинский предпочитает объяснять неудовлетворительный успех связью собственного журнала со временем, вестником которого он был. Время закончилось, а аудитория «Птюча» выросла из него окончательно[339].

На его место пришли издания нового формата, характеризуемые как интеллектуальный глянец. Медиаисследовательница Ксения Ельцова утверждает, что ко второй половине 2000-х стал особенно очевидным упадок классических глянцевых журналов, к которым ряд исследователей относит и «Птюч»[340]. Она объясняет эту ситуацию изменением общественного запроса на способы обозначения высокого социального статуса, связанным со стабилизацией экономического благополучия из-за относительно высоких цен на нефть, повышения доступности потребительского кредитования и, как следствие, повышением доступности материальных статус-символов[341]. В этой ситуации элитарное сообщество с наивными ценностями без политического содержания, как те, транслятором которых был журнал «Птюч», просто не могло существовать в том же виде. Новый этап развития культуры российского рейва начался в совершенно других обстоятельствах.

Даниил Жайворонок Космос, шаманизм, виртуальная реальность: альтернативные феминистские мифологии российской поп-сцены в 1990–2000-е годы

Об авторе

Родился в 1988 году в городе Красный Сулин. Выпускник философского факультета Южного федерального университета (2010) и магистерской программы по политическим наукам Европейского университета в Санкт-Петербурге (2014). С 2015 по 2018 год занимался исследованием феминистских дискурсов о коммерческом сексе на программе гендерных исследований ЕУ. В настоящее время занимается академическими исследованиями по критической феминистской теории и пишет публицистические статьи о феминизме, квир-теории, поп-культуре и философии новых медиа. Ведет телеграм-канал «Смерть и мебель».

Музыка, о которой идет речь в статье: https://www.youtube.com/watch?v=cRgwm209GiE&list=PL7f_ywlsJjeMbPwhnPPc_GEhnSKScA97u

В конце ХХ века, в наше время, мифическое время, мы все — химеры, выдуманные и сфабрикованные гибриды машины и организма; короче, мы — киборги.

Донна Харауэй. «Манифест киборгов»

1. Новые мифологии для постсовременного мира

Поп-культура — это мифология современных обществ, содержащая конденсированные фрагменты информации об устройстве мира. С ее помощью мы усваиваем паттерны поведения и отношения к себе и к другим людям и не-людям, она учит нас воображать, чувствовать, говорить, создавать. Зачастую воспринимаемая как феномен низкой культуры, имеющей лишь вторичное значение, современная попса на самом деле оказывает огромное влияние на общественное сознание и производит эстетическую и идеологическую кодировку окружающего мира.