Новая критика. По России: музыкальные сцены и явления за пределами Москвы и Санкт-Петербурга

В начале 1996 года создатели ОН арендовали подвальное помещение одного из детских садов и основали базу под названием «Гидроклуб», которая стала центром одноименного движения и точкой притяжения молодых неформалов города. Пространство выполняло функции репетиционной, концертной площадки, бара, библиотеки и даже парикмахерской, а для некоторых членов клуба служило жильем. В «Гидроклубе» слушали западный хардкор и ой-панк, из отечественных групп — «Гражданскую оборону», Янку Дягилеву, «Аквариум», «Алису» и «Пикник»[172]. Как вспоминал Леонид Резанов, «атмосфера в „Гидроклубе“ и в общем в нашем кругу была разухабистая, пьяно-сумасшедшая, маньячно-прущая. Напрягов не было среди своих, просто жили наотмашь и бухали как в последний раз»[173].

«Гидроклуб» просуществовал всего полтора года, поскольку закончились деньги на аренду помещения, но сыграл важную роль в эволюции ОН и даже некоторой интеграции улан-удэнского андерграунда. В апреле 1996 года в стенах клуба был проведен мини-фестиваль «Гидроклуб-96», на котором помимо хозяев заведения выступили уже упомянутые Odium, а также Swein Fest (начавшие с грайндкора и позже пришедшие к арт-панку с мотивами этники) и «Маленькая девочка с оранжевым шариком» (бывшая панк-группа «Зверье»). Чуть позже в «Гидроклубе» появилась еще одна грайндкор-группа Morbidity, напоминавшая Odium, — она недавно отметила 25-летие и до сих пор записывается и выступает.

В том же 1996 году к «Оргазму Нострадамуса» присоединились гитарист Александр Архипов (Ава, Архип), впоследствии ставшим музыкальным лидером группы, и барабанщик Егор Прибылов (Егорик). С появлением новых участников ОН стал звучать мощнее и профессиональнее. Снизилось даже количество употребляемого на репетициях алкоголя, что понравилось не всем ветеранам коллектива, которые не мыслили группу без «пьяного угара». По воспоминаниям Резана, «в ОН было два профессиональных музыканта (Егорик и Ава) и три клоуна[174]. Ава знал, что играть, а Егор чутьем талантливого музыканта понимал как играть»[175].

Музыкальное развитие ОН, произошедшее с появлением новых участников, отражено на дебютном альбоме «Восхождение к безумию». Лейтмотив альбома, который был записан в «Гидроклубе» в 1997 году, — деградация человека, одна из ключевых тем в поэзии Алексея Фишева. «Восхождение к безумию» можно трактовать как художественный репортаж из города, в котором живут люди, движимые инстинктами, превратившиеся в чудовищ. Альбом открывается треком «Веселые ребята» — первым концертным хитом «Оргазма Нострадамуса», на который впоследствии был снят видеоклип. Угол показывает, как неподготовленные к свободе люди, отказавшиеся от моральных догм, начали «делать, что хотят», а именно — веселиться и разрушать свой город, символизирующий для них часть умершего государства:

На улицах города бухают —
Веселые ребята!
Они орут всякую чушь —
Веселые ребята!
Они блюют везде и срут —
Веселые ребята!
Разбитые бутылки и говно —
Веселые ребята!

Бесконечный праздник вседозволенности запускает неостановимую карусель пьянства, агрессии и удовлетворения похоти. Превращаясь в быдло, люди теряют человеческий облик в мире, где время остановилось: день за днем в реальности, где они живут, ничего не происходит, сменяются только времена года. Но даже весна, запускающая циклы обновления природы, лишь усугубляет чувство безысходности и безнадеги у лирического героя Фишева:

Моя весна — это кошмары,
Это мультфильмы по ночам,
Это бессонница и слезы,
Это кровавая моча.
Моя весна — это измена,
Депрессия и тошнота,
Клаустрофобия и ужас,
И слепота, и глухота.

В титульном треке «Восхождение к безумию» Угол предлагает свой рецепт того, как унять душевную боль, взойдя к вершинам блаженного безумия, а в финальном «Слепоглухонемом пророке» рисует картину апокалиптической оргии на обломках разрушенного мира:

Сразу же вдруг все упало в цене,
В цене лишь остались вино и водяра.
Быдло, прочухав, что скоро пиздец,
В ужасе похоть свою утоляло.
<…>
Все заметалось с пеной у рта
На улицах пробки и столпотворение
«Хлеба и зрелищ! — орала толпа. —
Хлеба и зрелищ! Хлеба и зрелищ!»