НОВАЯ КВАРТИРА

— Нет, действительно, они там все какие-то как неживые. Человеческого ничего не видно, только выказывают что-нибудь своё особенное, чем от остальных отличаются. А хорошее оно или плохое — неважно. Выпендриваются, одним словом. — Маруся отломила вилкой кусок распаренного куриного мяса, зацепила им изрядное количество пюре и отправила всё это себе в рот. — У-у, как вкусно!.. М-м-м… Сидят, значит, и хвастаются друг перед другом: «Я дальтоник», — А я импотент. — «А я голубой».

— А! — воскликнула Ольга на вдохе. — Неужели у вас и такие бывают?! А я-то думала, у вас там в Москве все ребята хорошие учатся.

«Господи, мама, можно подумать, что для этого обязательно быть плохим», — подумала Маруся, но не стала ничего говорить. Зато Василий сказал, обращаясь к жене:

— А что, что Москва? Там-то этой пакости больше всего. Ты что, телевизор не смотришь, что ли, не видишь, какой там разврат творится?! Наркоманы, голосенсуалисты, эти, как их, лесбиянки — мы раньше и слов таких-то не знали, а теперь их по телевизору показывают. Тьфу!

Ольга вытерла руку об фартук и положила её Марусе на плечо.

— Ну как, доченька, курочка хорошо прожарилась?

— Да, мама, очень вкусно.

— Дай-ка попробую. Ой! Так я и знала — пересолила! О-о-о, это ж надо! Пересолила! А всё из-за тебя, — Ольга набросилась на мужа, — ты меня всё время отвлекал, тем что на вокзал никак не собирался. — Конечно, ты пересолила, а я виноват. — А кто же?! Я что ли? Ой, Марусенька, что тут было, что тут было! Копается и копается, копается и копается — еле выпроводила! Если б не я, он бы до сих пор не вышел тебя встречать. Точно говорю — до сих пор бы копался. И я, видно, — тоже дура, конечно, — видно, забыла, что уже солила, и снова посолила. У-ух, как же меня так угораздило! — Да ладно, мама, что ты! Нормальная курица. Эх, мне бы там твои проблемы! — Да уж где там, нормальная! Ой, ну ладно, дай-ка я тебе ещё салатик положу. Про салатик-то я и забыла, забегалась. — Не надо, мама, никакого салатика. Сядь лучше с нами посиди. — Что ты, правда, в самом деле, — подхватил Василий. — К тебе дочь приехала, а ты всё суетишься, мельтешишь! И чего тебе не сидится?

У Ольги от возмущения на какое-то мгновение перехватило дыхание.

— Ишь ты! Чего, говорит, тебе не сидится! Нет, вы посмотрите на него! Да если бы я сидела, кто бы ребёнка кормил, ты что ли? Я с утра на ногах, как герой соцтруда работаю, прибралась, полы помыла, приготовила. А сам-то ты простого дела — дочку встретить — сделать не мог без моих понуканий. А теперь — нет, ты на него посмотри! — а теперь он мне говорит, чего я не сижу. Ах ты кобыла немецкая!

— Суетишься всё, мельтешишь, — не слушая её, повторял Василий.

— Да не ругайтесь вы ради бога! — завопила Маруся, которую начало утомлять пребывание дома.

Родители вняли, и мир был восстановлен. Маруся могла спокойно доедать курицу — спокойно до тех пор, пока мама вдруг не заметила, что она ест без хлеба.

— Ой, мам, я в общежитии хлеба переела, дай так поем.

— Ай-ай-ай! Да ты же не наешься! Что же, я зря старалась, что ли?

— Мама! — возразила Маруся. — Какое не наемся, я уже объелась!

— Э-э, это только так кажется. А через час уже снова есть захочешь.

— Я через час уже спать буду!

— Без хлеба сытости настоящей нету, — согласился с женой Василий. — Сколько ни ешь, а сытости нету. Хлеб всему голова.

— Ну как с вами разговаривать! — вздохнула Маруся. Ей стало вдруг невыносимо грустно.

— Как там Лидушка? — извлекла её из меланхолического состояния мать.

Маруся задумалась. Она почувствовала усталость от одной только мысли о предстоящем вранье.

— Нормально. Всё в порядке.

— Что она поделывает? — не удовлетворилась столь сухим ответом дочери Ольга. — Работает всё там же?

— Да, всё там же, на рынке.

— И сколько она получает?

— Зависит от выручки. Когда как. Но в среднем…

— А что же это, настоящего оклада у ней, что ли, нету? — поинтересовался Василий и недоверчиво закусил верхнюю губу.

— Но в среднем миллиона полтора выходит.

— А живёт она где? — спросила Ольга.

— Тоже где и раньше.

— Всё квартиру снимает?

«А то не понятно!» — возмутилась про себя Маруся.

Ольга на мгновение задумалась, что-то прикидывая.

— Так это ж, наверно, дорого — квартиру снимать! Сколько она платит? Только правду скажи — мать всё равно сразу почувствует, если неправду скажешь. Вы ведь, дети, у матери все как

на ладони.

Маруся капризным голосом попыталась показать, что разговор ей скучен и неинтересен.

— Ой, ну мама, откуда я знаю! Она мне что, говорила?

— Квартира-то хоть однокомнатная?

— Конечно. — (На самом деле Анвар снимал двухкомнатную. В дешёвом районе, но всё же двухкомнатную.)

— Правильно, — Ольга одобрительно кивнула. — Зачем ей одной больше?