НОВАЯ КВАРТИРА

— Ты мне вот что скажи, — неторопливо, серьёзным тоном обратился к дочери Василий. При этом он пристально посмотрел на Марусю и даже слегка нахмурился, пытаясь произвести впечатление отцовской проницательности и солидности, что у него давно уже не получалось. — Какие у нашей Лидии дальнейшие планы? Моё мнение такое, что надо ей как-то покончить с этим состоянием неустроенности и неопределённости. А то что ж это такое — зарплата вроде бы есть, а как посмотришь, вроде бы и нету. Жильё вроде бы есть, а не своё.

— Ну и что же ты предлагаешь, дурья твоя башка! — без всякого почтения прервала размышления мужа Ольга. — Ты радуйся, что какая-никакая работа есть и что какие-никакие деньги платят. Где ты сейчас найдёшь, чтобы тебе сразу всё: и зарплату, и квартиру. Тем более в Москве!

— Да я ничего не предлагаю, — начал защищаться Василий, — просто спрашиваю, интересуюсь. Может, есть у ней какие планы, откуда я знаю. Может, замуж хочет выходить, ведь ей уже пора.

«Пора! — с печальной усмешкой подумала Маруся. — Какое тонкое замечание!»

— Не завелось у неё там хахаля? — хитро прищурившись, спросил отец, в упор глядя на Марусю. — Ты мне скажи, я тебя не выдам.

Та снова покрылась защитной оболочкой раздражительности:

— Ну вот откуда мне это знать! Она мне про своих хахалей не докладывает! Приедет, спросишь.

— А кстати, когда она приезжать собирается? — спросила Ольга. — В последний раз год назад она здесь была. Вы тогда вместе приезжали, помнишь? Да, как раз год прошёл, — добавила она, подумав.

— Не знаю, мама, — вздохнула Маруся. — Некогда ей. Хочет, да всё не получается.

— Неужели так некогда? — удивилась мать. — Тут и ехать недолго. Хоть бы на пару дней вырвалась — и то хорошо. Хоть на выходные.

— Ты что, мама! В выходные на рынке самая торговля, — нашлась Маруся. — Но я с ней ещё поговорю, скажу ей.

— Скажи, доченька. Вот хорошо было бы, Василий, если бы к нам ещё и Лидушка приехала. А то что ж это…

— Мама, чайник!

— Ну вот, вскипел, давайте чаёк пить.

Ольга разлила по старым, с привычными, любимыми трещинами и щербинами чашкам свежезаваренный чай, покрытый маслянистой плёнкой, на которой ещё плавали неосевшие чаинки.

— Доставай варенье, — сказал жене Василий. — Ну вот видишь, — обратился он к Марусе, — потихоньку обустраиваемся. Квартира хорошая, большая. Вот Лида всё говорила мне: приватизируй, папка, ту квартиру, приватизируй. А если бы я ту приватизировал, эту бы не дали.

— Почему? — удивилась Маруся, прихлёбывая горячий чай.

— Закон такой. Раз приватизировал, значит, уже не можешь обратно государству сдать.

— Ну, а эту-то, я надеюсь, вы приватизируете? — спросила Маруся, гораздо больше доверявшая сестре, чем родителям.

— Так нельзя же, — ответил ей отец. — Да и незачем.

— А почему нельзя?

— А нельзя, потому что она не наша. Она принадлежит заводу. Дело в том, что завод на свои деньги построил несколько домов. И только самым старейшим, заслуженным работникам дал квартиры. В подарок. Но чтобы эту квартиру приобрести, нужно заплатить налог на подарок, десять миллионов. То есть на самом деле она принадлежит заводу, а мы её как бы арендуем. Это мне завод предоставил как старейшему работнику, — ещё раз гордо подчеркнул Марусин папа.

— И её нельзя, например, продать или разменять?

— Нет. То есть можно, но для этого нужно сначала налог заплатить, десять миллионов. Да нам и не надо.

— А, я извиняюсь, по наследству её тоже передать нельзя?

По воцарившемуся недовольному молчанию Маруся поняла, что ей не стоило задавать этот, как ей казалось, вполне невинный и, главное, логичный вопрос.

— Ну, мы вообще-то пока помирать не собираемся, — обиженным голосом ответил, наконец, Василий.

— Да я ж не к тому, — смущённо начала оправдываться Маруся. — Не в том смысле.

— Сказали, сказали, — раздражённо протянул Василий, — что вроде бы детям можно будет в ней жить.

— А внукам?

— Ну уж это я не знаю, — отрезал Василий, окончательно нахмурившись.

Чтобы развеять неприятную атмосферу, Маруся была вынуждена сказать:

— У Серёжки всё в порядке. Вам привет передавал.

Фраза возымела действие, внеся потерянное оживление.

— Как он там? Расскажи. А то мы что-то всё про Лидушку да про Лидушку, а про Серёжку-то и ни слова. Как он живёт? — суетливо стала расспрашивать Ольга.

— Живёт хорошо, — веско и обстоятельно начала Маруся. — Отдельная комната у него, всё своё.

Каждый раз, приезжая домой, Маруся говорила родителям, что у Сергея отдельная комната, и каждый раз они воспринимали эту информацию как новость.

— Так это что же, он сам всё хозяйство ведёт? — удивилась мать, шумно прихлёбывая чай.

Маруся вспомнила логово брата с бегающими тараканами и пыльными подкассетниками на заваленном столе. Вспомнила и чайник, очень похожий на тот, из которого Ольга наливала кипяток теперь, но гораздо грязнее. (Кстати говоря, прошлой зимой Маруся с Лидой подарили родителям хороший импортный электрический чайник, однако Ольга пользовалась им, только когда приходили гости.)

— Конечно, мама, сам. Кто же ещё?

— И он успевает? Как у него там, прибрано? Скажи матери правду.