НОВАЯ КВАРТИРА

— Это значит, что я могу общаться с Космосом. Что, не веришь? Хе-хе. Это во мне открылось, когда мы стали ходить на собрания по парапсихологии. Конечно. Я и с сыном общаюсь, и с мужем общаюсь. А ты как думала? А ещё мне наш магистр открыл доступ к космической энергии, поэтому я теперь могу лечить людей. Вот смотри.

Женщина поднесла свою руку почти вплотную к Марусиной.

— Чувствуешь тепло? Это космическая энергия. Любую боль, плохое самочувствие, усталость как рукой снимает. Я завтра, как только домой приеду, оставлю для тебя послание в Космосе. И если будешь болеть, или же кто тебя сглазит или порчу наведёт, или если просто на душе будет тяжело невмоготу, ты только шепни: «Тётя Тася, помоги», — сразу всё пройдёт, вот увидишь.

Маруся снова посмотрела в окно. Видно было очень плохо, но почему-то стало казаться, что поезд едет недостаточно быстро. Приближение дома властно давало о себе знать и наполняло Марусю радостью помимо её воли, вопреки всему, что с ней произошло.

— Так если там так хорошо, как ты говоришь, на твоей Украине, так что же ты, мать, там не осталась, а? — кипятился мускулистый сосед с боковушки. — Нет, ты мне скажи. Вот отключим им всем нефть и газ и электричество, вот тогда посмотришь, как они завизжат и как обратно запросятся. Скоро уже все они наши будут — и Украина, и Казахстан, и этот, как его, Туркменистан, и все-все. Скоро уже. Ну ты-то, мать, может, и не доживёшь, — добавил он, критически оглядев свою соседку, — но вообще недолго осталось.

Поезд и в самом деле начал сбавлять скорость, и Маруся, пристально вглядевшись в окно, к удивлению своему увидела, что он уже подъезжает к вокзалу. Сдерживая дикое желание кричать от радости, Маруся вскочила и взяла сумку.

— Ну ладно, я приехала, — улыбаясь, сказала она соседке. — Счастливо вам добраться.

— Тебе счастливо, — ответила тётя Тася. — Только ты, деточка, уж больше так ни из-за чего не переживай. Не стоит оно того. И главное, помни: если что — только шепни.

Маруся стремительно двигалась по узкому проходу, всех подряд задевая. Помимо прочих приятных чувств она испытывала лёгкость от окончания беседы с ненормальной попутчицей.

— Вон как студентка побежала, — услышала она на прощанье хриплый голос соседа с боковушки.

В тамбуре она оказалась одна. Здесь было прохладно. Сквозь окошко она видела, что поезд останавливается. В самый последний

момент появился проводник. Как только вагон перестал двигаться и даже, казалось, сдал несколько сантиметров назад, проводник открыл дверь и, выйдя, первым делом стал протирать грязной тряпкой поручни.

Маруся вышла на холодный воздух. Тихий ночной вокзал был слабо освещён. Как во всех маленьких городах это было красивое, тщательно отштукатуренное дореволюционное здание. Народу на платформе было совсем немного.

«Господи, неужели ещё сегодня я была в Москве!» — озираясь, подумала Маруся.

Но что это за высокий худой человек спокойным, но очень внимательным взглядом всматривается в проходящих по платформе? Он немолод, на нём вязаная шапка, он недавно побрился, но всё равно колючий. Уж это ей известно доподлинно, с детства.

— Папка!

II.

— Значит так, мать уже всё приготовила, — говорил Василий своей дочке, — щи сварила, курицу пожарила с картошечкой. Придём — и сразу ужинать.

Наконец-то она поест по-человечески: вкусно, сколько хочется и не самой приготовленного. Эта мысль чрезвычайно грела Марусю, пока она шла бодрым, быстрым шагом рядом с отцом, поводившим плечами от холода.

— А что, мотоцикл так и не починили? — весело спросила она.

— Нет, доченька, — извиняющимся голосом ответил Василий. — К следующему разу обязательно.

Несмотря на радость, Маруся чувствовала себя слегка неуютно из-за того, что с самого вокзала они повернули не туда, куда обычно поворачивали. Тёмные улицы, по которым они шли, были малознакомыми и казались чужими.

— Папка, а как квартира? Расскажи.

— Хорошая квартира, большая. Надо, конечно, поработать, привести её в порядок…

— А на каком этаже? Я ведь даже не знаю, на каком этаже!

— На девятом, на последнем. Но это ничего, даже хорошо: тихо, никто в потолок не стучит, да и народу меньше мимо ходит. Соседи у нас хорошие.

Облезлые сталинские трёхэтажки, перемежающиеся частным сектором, неожиданно закончились, и Маруся с отцом вышли в новый микрорайон, который, как Марусе вспоминалось, начинал строиться ещё до её рождения. Частью недостроенные, частью недозаселённые дома освещались пока только луной. Мела лёгкая позёмка, было холодно и пустынно.

Подъезд, в который они вошли, поразил своей необжитостью: мало было разбросано окурков и наплёвано, холодные стены были ещё практически не исписаны, запах в подъезде стоял какой-то затхлый, подвальный.

На девятый этаж пришлось подниматься пешком. Лифт не работал.

— Слышь, папка, а почему лифт не работает? Новый дом ведь, — поинтересовалась Маруся.