Новая лирика. Годы

Осени ноги босые.

Колется в поле жнивьё.

Ветры и тучи косые

В спину толкают её.

Вечному этому спору

Скоро ли будет конец?

Я не люблю эту пору.

Этого неба свинец.

Эти бездонные ночи.

Эти ужатые дни.

Грустные кромки обочин.

Вырубок чёрные пни.

И среди ёлок и сосен,

Вся на сыром сквозняке,

Поздняя, поздняя осень,

С мокрою палкой в руке.

***

Я живу размашисто. И громко.

Мне бы тише жить — да не могу.

Дай мне, жизнь, дорожную котомку

Да цветов побольше на лугу.

Да ещё товарищей отважных.

Да воды живучей. Да огня.

Я ещё догнать хочу однажды

Всё, что убежало от меня,—

Дальнюю гряду за перевалом,

День, который прожит без следа,

То большoе, что осталось в малом,

Так и не раскрывшись никогда.

А дорога круче всё. Дорога—

Рвётся вдаль, как вешние ручьи.

- Ты бы хоть утишился немного!—

Говорят мне недруги мои.

Нет, хочу открыто жить. И громко.

Не желаю тише. Не могу.

Горизонта трепетная кромка.

Да звезда на утреннем стогу...

Моя Сибирь

Анатолию Иванову

Нет, нет, Сибирь — не просто слово.

Не смена вёрст. Не их повтор.

Нет, тут всему первооснова —

Душа! А уж потом — простор.

А уж потом — земли светанье.

Снежинь. И кедры-крепыши.

Сибирь — не просто расстоянье,

А состояние души!

А у неё свои приметы.

Свои цветы. Своя полынь.

И те иртышские рассветы.

И та байкальская глубынь.

И тот размах, что чтится свято.

И честь в чести. Таков закон.

И я горжусь, что был когда-то

Сибирской женщиной рождён.

Звездочёт

Ведь вот какие странности—

Радей им, не радей,

Далёкие туманности

Влекут к себе людей.

Презрев земные малости,

(Зачем их брать в расчёт!),

Не ведая усталости,

Колдует звездочёт.

Согнулся в три погибели

И ночи напролёт

По звёздам ли, по книге ли

Он странствовать идёт.

Он хочет знать, что где-то,

Вот в этот самый миг,

В упрямыx муках света

Какой-то мир возник.

И доказать на деле,

От счастья чуть дыша,

Что есть в небесном теле —

Небесная душа.

Мысли об осени

Летит по осени листва,

Как продолженье естества...

Всё на земле меняет цвет.

Уходит тьма. Приходит свет.

И каждый куст, и каждый склон

В урочный час меняют тон.

Идет вращение планет,

А естеству износа нет.

И тихо падает листва,

Как продолженье естества...

Вот жёлтый лист. Почти сквозной.

A был он зеленью весной.

Сейчас он жёлт. Сорвался влёт.

Он станет чёрным в свой черёд.

Но сколько б так ни длилось лет,

А естеству износа нет...

Алёна

Алёна я. Калёная.

На печке не холённая,

На выдумку солёная.

В любови не делённая.

Земная. Нe иконная.

По сути всей исконная.

Дурному не поклонная.

Душою не двудонная.

Люблю я души прочные.

Глубокие. Проточные.

Слова люблю я сочные,

Как радуги цветочные.

По мне — работа яркая.

Живу, как песня жаркая.

Не ворожа. Не каркая.

На подлости не маркая.

Земля всё шибче крутится.

То путь, а то распутица.

Но вязнет в солнце ступица,

Где на земле мне ступится.

Алёна я. Калёная.

На печке не холённая,

На выдумку солёная.

В любови не делённая.

Чудо

В горах, где крутые толщи,

Где звёзды в седой росе,

Трава пробивает камень.

И вы это знаете все.

Но вы не знаете вовсе,

Как плачут глаза корней,

Как бьётся травинка с тьмою,

Чего это стоит ей.

Живёт под землёй травинка.

Ей выбиться в свет пора.

Но тут на неё садится

Невиданная гора.

Гора на неё садится.

Гнетёт молодую стать.

И давит её. И плющит.

А надо травинке встать.

И здесь происходит чудо,

Которому равных нет:

Трава

Поднимает

Гору

И тихо идёт на свет.

Травинка. Малая травка,

Тонкая, как волосок.

Она напрягает тело

И делает в жизнь бросок.

Ей хочется к солнцу. K людям.

К звёздам, к седой росе...

Трава пробивает камень,

И вы это знаете все.

Снегиня

Снегурка… Heт, снегиня.

Светлейшая душа.

Ах, до чего ж ты ныне

Отменно хороша.

И вовсе не причуда,

Смутившая покой,

Ты из живого чуда

Пришла ко мне такой.

Я знаю дом на Пресне,

Где часто у окна,

Смущая мир окрестный,

Стояла ты одна.

Стояла. И глядела.

На город. На людей.

И не было предела

Пригожести твоей.

А мимо шел тот самый,

Тот, не сводивший глаз,

Тот самый, тот упрямый,

Что был упрямей нас.

Он рисовал повсюду

Тебя. То там. То здесь.

Что6 ты, подобно чуду,

Прошла сквозь город весь.

И ныне, в дымке синей,

У снежного шатра,

Снегуркой, нет, снегиней -

- -

Стоишь среди двора...

Баллада о рыжей девчонке

Умеют ли реки смеяться?

Прикрывшись дымком лозняка,

Однажды над рыжей девчонкой

Всю ночь хохотала река.

То вдруг затихала нежданно,

То вновь выгибалась до дна.

A что же в девчонке смешного?

И что же тут ищет она?

А может быть, ищет девчонка

Того, с кем рассталась давно?

Но разве над этим смеются?

И так ли уж это смешно?

А речка смеялась. Всё громче.

Звенела на сто голосов.

Как будто бы птицы слетались

Из ближних и дальних лесов.

А речка смеялась. От счастья.

Да нет же, совсем не со зла.

А речка смеялась всё громче,

А тише она не могла.

И столько в ней удали было,

И так был прекрасен полёт...

И вот уже дали светлеют.

И вот уже солнце встаёт.

И больше не плачет девчонка.

Да тут и заплакать грешно.

...Умеют ли реки смеяться?

Умеют. А это смешно?!

Чистые души

За один лишь век

Выпили сто рек.

Выпили сто рек.

За один лишь век.

Выпили до дна.

А земля — одна.

А земля одна.

От беды темна.

Берега пусты.

Полегли кусты.

Полегли кусты.

Не поют клесты.

Как пришла беда -

Умерла вода.

Умерла вода.