Новая любовь Розамунды

— Милый Том, мне кажется, что я придумала гораздо лучше, — сказала Розамунда. — По-моему, стоит назвать его «Отважный». Ведь нам понадобилось немало отваги, чтобы решиться на такое!

— Да, мне тоже нравится, — согласился Том. — «Отважный»! Да-да!

На следующее утро Филиппу отвезли во дворец и оставили с Люси искать Сесилию Фицхью. Том и Розамунда отправились в ювелирные ряды, где лорд Кембридж познакомил свою кузину с почтенным мастером Якобсом. Розамунда несколько раз расписалась на клочке пергамента, чтобы тот мог установить подлинность ее подписи на получаемых из Камбрии документах. Лорд Кембридж привез мастеру Якобсу свое завещание, чтоб тот знал, что Розамунда с дочками являются наследницами его состояния. Кроме того, он оставил у него копию заключенного между ним и Розамундой делового соглашения.

— Мы с кузиной оба имеем право вкладывать деньги в наш общий фонд и расходовать их, мастер Якобс, — пояснил Том. — Леди Розамунда — богатая землевладелица из Камбрии, куда перебрался и я.

— А для чего вам потребовался собственный корабль, милорд? — спросил ювелир.

— Мы собираемся поставлять в Европу шерстяное сукно, изготовленное в поместье моей кузины. Никакое другое сукно не сравнится с ним по качеству, и скоро фрайарегейтский синий станет самым популярным на рынке, — гордо заявил Том.

— А что ваш корабль будет перевозить на обратном пути? — спросил ювелир.

— Том! Мы с тобой даже не подумали, какой груз могли бы доставлять обратным рейсом! — воскликнула Розамунда. — Если корабль будет плыть обратно с пустыми трюмами, мы потеряем половину прибыли!

— Милорд, миледи, у меня есть надежные поставщики в Голландии и в Балтийских странах. За небольшой процент от прибыли они могли бы наполнить трюмы вашего корабля любым грузом, — сообщил мастер Якобс.

— Это не должен быть груз с резким запахом, — вставила Розамунда, — иначе все трюмы пропитаются им и следующий груз шерсти тоже приобретет этот запах. Значит, никакого сыра или кож. Вино. Древесина. Фарфор. Золото. Но ничего такого, что оставляло бы после себя стойкий запах. Мой капитан получит на этот счет специальные указания.

— Конечно, миледи. Теперь я понимаю, отчего вам непременно требуется новый корабль. Я готов запросить с вас пятнадцать процентов. — Ювелир слащаво улыбнулся. — Это самая низкая плата.

Розамунда решительно покачала головой:

— Нет! Это слишком много.

— Двенадцать, — предложил ювелир и тут же добавил: — Десять — это предел моих возможностей, миледи.

— Восемь процентов и ни пенни больше, мастер Якобс. Учтите, я так щедра с вами в расчете на наше длительное сотрудничество. Мы сами, без вашей помощи, строим корабль, растим овец, производим сукно и берем на себя весь риск. Восемь процентов за груз, доставляемый обратным рейсом, — это более чем щедрая плата.

Ювелир нахмурил брови, помолчал с минуту и наконец расплылся в улыбке.

— Договорились, миледи! — сказал он и, обернувшись к лорду Кембриджу, добавил: — Ваша кузина умеет и торговаться, и доказать свою правоту.

— И еще как умеет! — не без гордости признал Том.

— А как мы будем искать нашего доверенного представителя? — поинтересовалась Розамунда, когда они с Томом снова оказались в лодке на реке.

— Я думаю, всему свое время, — задумчиво проговорил лорд Кембридж. — Возможно, нам вообще не стоит искать его в этот визит в Лондон. Что-то мне подсказывает, что с этим нужно подождать.

— Твоя интуиция никогда тебя не подводила, — заметила Розамунда. — Подождем.

На следующий день королевский двор покинул Вестминстерский дворец и Лондон. Королю не терпелось насладиться летней охотой в обширном парке Виндзора. Розамунда, Том и Филиппа ехали верхом в королевской свите, а Люси и камердинер Тома путешествовали в повозке, нагруженной их багажом и затерявшейся в длинном обозе, в котором передвигался и отряд охранников из Клевенз-Карна. Филиппа предпочла общество своей новой подруги Сесилии и Фицхью, а Том с Розамундой ехали в компании графа и графини Ренфри.

Граф был рослым мужчиной с серыми глазами и волосами песочного цвета. Его жена — миниатюрная темноволосая леди с выразительными голубыми глазами — сидела рядом с ним.

— Я помню вашего последнего мужа, сэра Оуэна, — говорил Нед Розамунде, развлекая ее беседой в пути. — Он был достойным человеком и преданным слугой Генриха Тюдора. В моих жилах, так же как и у него, течет валлийская кровь.

— Оуэн почти не помнил того места, где родился, милорд. Уже в шесть лет он стал пажом при английском дворе, — пояснила Розамунда.

— Вот и мы с женой стали гораздо больше времени проводить при дворе, чем на родных пустошах, — с грустью признался граф. — Нашему сыну и его жене придется учиться на собственном опыте, как управлять поместьем. Все равно в один прекрасный день оно достанется им. Том говорил мне, что у вас есть обширное владение на севере, мадам.