Новая надежда России

– А что вы хотели? Знаете, Максим, мне нужно, чтобы завтра вы сражались всерьёз, с мужеством обреченного, а не разнюнились, опустив лапки. Скажу вам даже такую крамольную вещь: пусть всё против вас, но вы должны всеми силами желать победить Президента – пусть только в том, насколько ваш дух окажется сильнее его. В конце концов, обосраться не стыдно, стыдно не стараться…

Повисло молчание. Я мрачно оценивал имеющиеся перспективы. Игорь Иванович напряженно размышлял о чем-то – очевидно, так и не решив, может ли он доверить мне ещё какую-то мерзкую тайну из своей коллекции. Наконец, он пришел к какому-то выводу.

– Что же, я не тороплю вас. Можете думать хоть до самого утра… Только вот ещё что, – он внезапно подался вперед, перегнувшись через стол. Я уже сказал вам, что у вас нет ни малейших шансов в бою против президента. Но… послушайте меня теперь особенно внимательно – я могу ошибаться. Всё в руках божьих. Понимаете?

Тут он сделал едва различимый жест – коротким движением подбородка указал на Надину кнопку, так и валявшуюся на столе, а затем тяжело посмотрел мне в глаза.

– Вы хорошо поняли меня? – ещё раз медленно спросил он.

До меня начало доходить. Как же – в таком деле и без придворных интриг…

– Нет, простите, не расслышал вас, – пробормотал я, цапнув кнопку и пряча её в карман брюк.

– Ладно, неважно. Рад уже тем, что вы проявили разумную позицию и готовы к сотрудничеству. Тогда, если позволите… вот бланк отказа от претензий, а вот это, уж как водится – о неразглашении.

– Послушайте, вы там совсем охренели в своих высших эшелонах? Какое разглашение, если меня завтра угробят к псам свинячьим?!

– Ну, знаете… Это у вас, так сказать, завтра все проблемы закончатся. И то не факт. А нам, грешным, здесь оставаться жить дальше. Береженого бог бережет, а аппаратчика – правильная бумажка. Так что уж не обессудьте… Подписали? Мерси.

– Теперь всё? Больше вы от меня ничего, надеюсь, не хотите? – устало сказал я.

– Полагаю, на сегодня достаточно, Максим Анатольевич, – Игорь Иванович удовлетворённо откинулся на спинку стула. – Действительно, вам следует отдохнуть. Я прикажу, чтобы вас перевели в камеру. Но вас ожидают ещё посетители. Постарайтесь уделить им не меньше внимания, чем моей персоне, договорились?

– Какие еще посетители? – раздраженно буркнул я. – О чем тут ещё лясы точить?

– А вот сейчас сами и узнаете. До завтра!

Он легко поднялся и не оборачиваясь, порхающей походкой выскользнул за дверь. Что же, он уже мог начинать праздновать победу – при любом итоге событий он проходил в дамки. А мне оставалось лишь надеяться, что его игры не обернутся для меня очередной ловушкой – или, по крайней мере, что эти кошки-мышки продлятся достаточно долго для того, чтобы я нашел спасительный выход сам.

Дверь снова громыхнула. На этот раз на пороге стояли двое. Один, помоложе, был явный монголоид – сонно зажмуренные глаза, острые скулы, редкая щеточка усов на желтой коже, да ещё дурацкая остроконечная шляпа с бубенчиками на полях. Второй, много старше, был гораздо больше похож на европейца своими круглыми глазами, мясистым носом картошкой, а, в особенности, деловым покроем костюма. При этом, как ни странно, все эти атрибуты парадоксальным образом подчеркивали его восточную сущность, а не маскировали её.

– Здравствуйте, Максим, – звучным глубоким голосом произнес пожилой, усаживаясь на стул. Молодой остался стоять за его плечом. – Меня зовут Ымрын Лелекаевич, а это мой помощник Коля-на Манту. Мы чукчи.

– Я догадался, – хрипло ответил я. Как только я увидел их, меня начало потряхивать от ненависти к этим доисторическим маньякам. – Что, пришли сами посмотреть, подхожу ли я на роль второй жертвы?

– И это тоже, – легко согласился пожилой. – Но мне кажется, вы находитесь в некотором заблуждении относительно роли моего народа в происходящем. Я хотел бы поговорить с вами и убедить вас в нашей дружбе и благих намерениях.

– Вы что, издеваетесь? – задрал брови я. – Меня завтра убьют по вашему приказу, самого близкого мне человека тоже убьют, и всё лишь для того, чтобы потешить ваше идиотское национальное самолюбие. О какой доброжелательности вы вообще талдычите?

– О, Великий Анан, какой же чуши вам наплели, – скорбно поджал губы старик. – Простите, но ваши русские чиновники по большей части совершенно несносны: абсолютно не умеют брать на себя ответственность, норовят всю вину за некрасивые решения спихнуть на других. Поверьте: никто из луораветланов – так называют нас, обитателей этой суровой, но благословенной земли – не желает зла ни вам, ни вашей подруге. Мы с Колей-на, кстати, только что видели её, и должен сказать, она производит впечатление намного более счастливого человека, чем вы, Максим.

– Да что вы? Полагаю, её просто не предупредили о судьбе, на которую вы её обрекли. И поэтому завтра она умрет в радостном неведении, так?