Новая опричнина

ГКЧП: что это было и зачем

Если День Победы был высшей точкой, апофеозом становления советской цивилизации, то ее завершением по праву следует считать 19 августа 1991 года – день политической судороги, известной под псевдонимом «ГКЧП».

Члены ГКЧП – Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР (даже само название его представляет собой грамматическую нелепицу: так просто не говорят и не пишут по– русски, даже на канцелярите) – называют свою авантюру попыткой спасти Советский Союз от подписания нелегитимных документов и от развала великой страны. Однако в 1991 году избежать катастрофы было уже нельзя: система управления полностью сгнила, и союзные власти утратили всякий кредит доверия, доказав советскому народу свою неадекватность и беспомощность.

Обычные, нормальные люди устали от маразма и лжи власти примерно так же, как и сейчас, – просто власть тогда была намного гуманнее сегодняшней и поэтому, соответственно, в краткосрочном плане более слабой.

Точка невозврата, как представляется, была пройдена во второй половине 1986 года, когда были окончательно приняты решения, за считанные месяцы уничтожившие экономический организм Советского Союза. Это Закон о предприятии и некоторые другие, которые позволили массово перекачивать ресурсы из государственного сектора с фиксированными ценами в частный сектор со свободными ценами, затем при помощи товарно– сырьевых бирж объединять их в крупные партии и при помощи либерализации внешнеэкономической деятельности выкидывать их на экспорт.

Этот механизм, грубо говоря, разорвал артерии советской экономики и обусловил ее крах.

Одновременно с этим, насколько можно судить, спецслужбы стали усиленно развивать национально-демократические движения – сначала в Закавказье, а потом уже во всех республиках. Именно поэтому крах экономики привел и к разрыву нашей страны на различные республики.

Конечно, формально главная цель спецслужб заключалась в сохранении Советского Союза, его силы и своей силы как части силы советского общества. Но не секрет, что истинные цели людей – и даже целых структур – весьма часто существенно отличаются от официальных деклараций. Если гражданин России, скажем, почитает про свои права в действующей Конституции своей страны, он, скорее всего, найдет там много интересных прав, не имеющих никакого отношения к тем, которыми он на самом деле обладает в повседневной жизни.

Факты совершенно однозначны: в большинстве союзных республик – проще говоря, во всех без исключения, по которым есть достоверная информация, – национально-демократические движения, очень легко ставшие сепаратистскими, развивались на рубеже восьмидесятых и девяностых годов не просто при попустительстве, а при прямой поддержке и даже при руководстве со стороны местных спецслужб.

Весьма правдоподобное предположение заключается в том, что столь масштабная не афишируемая и, безусловно, разрушительная деятельность советских спецслужб представляла собой реализацию некоего давнего плана еще андроповских времен, по которому КГБ, как некоррумпированная по сравнению с партией структура, хотела «качнуть ситуацию», обнажив беспомощность и неэффективность разложившегося к тому времени руководства КПСС.

В результате ограниченной дестабилизации страны руководство КГБ предполагало, вероятно, само прийти к власти – под прикрытием тех или иных демократических процедур. Примером могла служить Турция, которой долгое время реально, насколько можно судить, управлял Генштаб. Так что всякий раз, когда демократы заигрывались в свои игры, создавая угрозу прорыва исламистов к власти, – примерно раз в десять лет – происходил военный переворот, и все возвращалось на круги своя.

Возможно, предполагалось нечто подобное, а потом Андропов умер, а план продолжал реализовываться по инерции, с утратой исполнителями понимания смысла их действий. В результате управление процессами было перехвачено нашими стратегическими конкурентами, и развитие общества вышло из-под контроля.

Такое бывает с долгосрочными спецоперациями.

Что касается самой возможности попытки отодвинуть ЦК КПСС от власти – не будем забывать, что вполне серьезные попытки вернуться, как говорилось в Советском Союзе, «к ленинским нормам управления», то есть забрать власть у партии и отдать ее Совету Министров, предпринимались аж до начала семидесятых годов. Тогда пришлось даже пленум ЦК КПСС переносить на полгода, чтобы не допустить утраты власти Коммунистической партией!

Это была реальная ожесточенная подковерная борьба, со своими жертвами и своими героями. И то, что о ней не написаны мемуары, – а может быть, и написаны, но просто малоизвестны, – как и то, что об этом не написано в учебниках истории, не означает, что ее не было вовсе.