Новая психология

«Все внешние действия человека представляют собой выражение и завершение его внутренней мысли. Чтобы эффективно работать, он должен ясно думать. Чтобы благородно действовать, он должен благородно думать. Интеллектуальная сила — основной элемент душевной жизни. Каждый человек должен считать ее принципом своего бытия».

Чаннинг

В своей книге «Закон ментальной медицины», Томас Дж. Хадсон пишет следующее: «Как и все законы природы, закон ментальной медицины универсален в своем применении. Подобно прочим законам, он является простым и легко понятным».

Предположим, что существует сознание, которое контролирует функции здорового тела. Из этого следует, что та же самая сила и энергия теряет свой контроль в случае болезни. Теряя контроль, она требует помощи — и на это нацелены все терапевтические средства. Какой бы школе медицины ни принадлежал врач, он согласен с тем, что максимум, на что он способен — это «помочь природе» в восстановлении нормального состояния тела.

Никто не отрицает того, что ментальная энергия порой нуждается в помощи. Наука утверждает, что тело представляет собой конфедерацию сознательных сущностей, каждая из которых выполняет функцию, для которой она в точности приспособлена в данной федерации. От мельчайшего одноклеточного организма и до человека, без разума нет жизни. Ментальная энергия пронизывает все фибры тела человека во всех обстоятельствах. Утверждение о том, что центральное сознание контролирует все эти ментальные организмы, является очевидным.

Можем ли мы сказать, как это делают ученые-материалисты, что центральное сознание представляет собой просто сумму всего сознания, которое есть в клетках организма? Или, напротив, центральное сознание является независимой сущностью, способной поддерживать отдельное существование после гибели тела? В данное время, этот вопрос нас не интересует. Будет достаточно знать, что такое сознание существует, и что сейчас оно контролирует энергию и жизнедеятельность множества клеток, из которых состоит тело.

Все терапевтические средства призваны дать энергию ментальному организму в том случае, если он оказывается неспособен исполнить свою функцию по отношению к любой из частей физического организма. Из этого следует, что ментальная терапия представляет собой основное средство снабжения энергией ментальный организм. Ментальные средства действуют быстрее всего, хотя мы никоим образом не хотим исключить физические средства. Все опыты показывают, что ментальный организм реагирует как на физические, так и на ментальные стимулы. У нас есть разумные основания утверждать лишь то, что в процессе терапии ментальный стимул действует непосредственно и обладает более сильным эффектом по сравнению с физическим стимулом, при прочих равных условиях. Причина этого проста. Ментальный стимул является разумным и понятным.

Необходимо заметить, что мы не можем устранить ментальное внушение даже при применении физических средств. Сторонники крайностей считают, что весь эффект от использования материальных средств исцеления объясняется ментальным внушением. Но это — бездоказательное утверждение. Мы можем определенно утверждать лишь то, что материальные средства, какими бы они ни были сами по себе, обладают терапевтическим эффектом. Материальные и ментальные методы призваны, прямо или косвенно, снабдить энергией ментальный организм, контролирующий телесные функции. Лишь в этом случае, терапевтический эффект будет перманентным.

Из всего этого следует, что терапевтическая ценность всех средств — как материальных, так и ментальных — напрямую зависит от их способности стимулировать субъективный разум. Субъективный разум нужно вернуть к состоянию нормальной активности, направив его энергию в нужное русло. Мы знаем, что внушение достигает этой цели эффективнее, чем любые из известных нам терапевтических средств, если не считать те случаи, где требуется хирургическое вмешательство. Ни одна другая сила во Вселенной не может сделать больше для снабжения энергией ментального организма, который есть источник телесного здоровья. Даже чудо не смогло бы сделать больше.

Вот что сказал профессор Клаустон в своей инаугурационной речи в Королевском Медицинском обществе в 1896 году: