Новая Спящая Красавица

– Рад, что ты находишь меня привлекательным.

– Таран, ты впал в старческий маразм?! – не унималась я. – Зачем ты это сделал, о все тролли на свете?

– Чтобы ты меня узнала, Алинор, когда вновь увидела… тридцатилетним.

– Это не сработало, – нахмурилась я.

– Тогда чтобы быть тебе приятным физически.

Это комментировать я не стала.

Занялась обедом. Приготовленный на костре, с ароматом можжевелового дымка, он окончательно примирил меня с действительностью. Вчера в пламени лесного костра сгорели все мои обиды и шок от полученных откровений, утренний ветер развеял их пепел, а звенящий водопад смыл тяжесть прошедших впустую лет.

Ну а мужчина рядом прогнал последнюю тень страдания, за которую я цеплялась – острое чувство одиночества, чувство потери всех тех, кто был мне дорог, и кому я была дорога.

Мне надоело ощущать себя обломком прошлого, а ночь у костра сотворила больше, чем полмесяца во дворце под негласным присмотром лучших лекарей.

Я была там, где хотела. Была той, что хотела. И… с тем, с кем хотела сейчас быть. Мы друг другу подходили. Мы чувствовали друг друга.

Легкость, с которой мы общались с Этьеном, наша сонастроенность, проявляющаяся во всем, пробудили во мне желание вновь открыться миру. Открыться другому человеку. Может, кандидатура и не была идеальной, но…

Я заснула мертвым сном, потому что любила и не захотела мириться с разочарованием и предательством.

И не умерла, потому что на каких-то недоступных анализу уровнях, заложенных самой природой, продолжала верить в любовь.

– А что, дед, ты ещё мужчина? – я пихнула напарника локтем в бок и рассмеялась, увидев, как изумленно, почти комично, вытянулось его лицо.

Он судорожно проглотил чай, едва не поперхнувшись.

– Вполне.

Профессиональное самообладание разведчика и диверсанта слетело, как осенняя листва под шквальным ветром, и он упер в меня напряженный взгляд, одновременно недоверчивый и жгучий.

– Тряхнем стариной? Хочу почувствовать себя живой.

Упрашивать не пришлось.

С приглушенным стоном он поцеловал меня, и губы его показались мне слаще лесных ягод и хмельнее самого крепкого самогона. Я поцеловала его в ответ, и это был правильный ответ.

От его мускулистых неуловимо знакомых рук исходили разом утешение и исступление, и я завернулась в его объятия, дрожа от отчаянной, скручивающей внутренности потребности присвоить его себе, напитаться горячей уверенной силой.

Кажется, я кричала. Кажется, он вторил мне.

Чистое прозрачное небо надвинулось низко-низко и вдруг отпрянуло, завертелось волчком, взорвалось ослепительным безбрежным фейерверком.

***

Сплю я, и снится мне, что я королевская невеста. Может, сказочная, а, может, и реальная. Платье так точно сказочное: всё сияет и переливается, а кружевной невесомый шлейф теряется в бесконечности…

Иду я, значит, и все передо мной с поклонами расступаются. Но я не смотрю по сторонам. Вижу только короля, что ждет меня впереди, у алтаря. Амори Третий Шамбор.

Он улыбается мне, подает руку раскрытой ладонью вверх, и его неотрывный взгляд словно и есть та магическая цепь, что неотвратимо влечет меня всё ближе к нему.

И вдруг я останавливаюсь.

Амори ждет. Он старательно удерживает улыбку, сохраняет её ласковой и ободряющей, но в уголках губ затаилось нетерпение, а в прекрасных глазах – настороженность. Протянутая ко мне с мольбой и поощрением рука замирает.

Он мучительно долгое напряженное мгновение смотрит на меня, а я – на него.

И я очень медленно, отрицательно качаю головой. Подхватываю пышные юбки, разворачиваюсь и бросаюсь наутек. Теряю на бегу диадему, шлейф, изысканные золотые кружева облетают с платья как ненужная шелуха…

Последнее, что я вижу во сне – лицо Амори. Взгляд бездонных, фамильных глаз Шамборов прикован ко мне, и от клокочущих в них чувств у меня сжимается сердце. На миг – краткий миг – через эти глаза я смотрю на его деда… и я вновь отступаю.

Взгляд этого, живого Амори переполняется нестерпимой горечью, и сорвавшаяся слеза перечеркивает его совершенное скульптурное лицо.

Он не стирает её. Не скрывает. Даже не замечает. Он смотрит и смотрит на меня.

И я, не выдержав, отворачиваюсь первой.

***

Я открыла глаза и какое-то время лежала неподвижно, храня впечатления от недавнего сна.

Этьен, чье горячее тело грело меня лучше одеяла, чутко проснулся. Я прижалась к нему, продлевая состояние утреннего покоя и блаженства перед тем, как безжалостно его разрушить.

– Нас обнаружили, – коротко сообщила.

Этьен помолчал, обдумывая, но не сомневаясь в моих словах.

– Сколько у нас времени?

– Не знаю. День, два… час?

– Тогда надо уходить, – маг прижался жаркими губами к моему виску и легко поднялся, увлекая за собой.

– У меня есть дом на границе с Гортенхеймом, – заговорил он, двигаясь скупо и экономно. – О нём никто не знает. Оттуда можем отправиться куда угодно. И заняться чем угодно.

От его спокойствия и собранности тугой узел внутри меня развязался.

Глядя, как Этьен достает приготовленные рюкзаки, как обстоятельно собирается, как уверенно бросает ради меня безопасное обжитое место, я поверила, что всё еще может наладиться.