Новая Спящая Красавица

– Школа, – вскинула я голову. – Давай откроем школу, Таран. Твои знания плюс моя сила.

– Школа, – улыбка смягчила четкое, словно высеченное из камня, лицо мужчины. – Чудесная мысль.

Мы двигались синхронно как раньше в единой связке, завершая недолгие сборы.

Он вдруг шутливо подсек меня аккуратной подсечкой, и я упала в его объятия, не желая противиться.

– Алинор, – жарко прошептал Этьен, зарываясь лицом в мои волосы, пылко и быстро целуя в шею. – Надышаться тобой не могу.

Я засмеялась, охотно отвечая на ласку, но увлекаться не стала, удержала его руку.

– Этьен, – заговорила серьезно. – Я вдруг вспомнила… Ритуал Разделения, возвращающий молодость, пожирает слишком много энергии, он берет в оплату саму жизнь, так писали в учебниках.

Я собралась с духом:

– Сколько?

Он помрачнел, моментально расшифровав мой вопрос. Всё же магическая сонастроенность позволяет понимать друг друга с полуслова.

– Десять лет, – негромко ответил.

– А потом?

– В течение суток я состарюсь и умру.

Я скупо кивнула, складывая походное одеяло. Никак не получалось сложить его ровно, края то и дело торчали из скатки, руки подрагивали.

Я бросила его и вышла из дома.

Подошедший Этьен привлек меня к себе.

– Алинор, – он возвышался надо мной как скала, защищая от поднявшегося ветра как от жизненных невзгод. Я только-только поверила, что так будет всегда. – Я прожил долгую жизнь. Сто лет – хороший возраст.

– Сильные маги могут больше…

– Я растягивал свою жизнь, только чтобы увидеть тебя. Ты вернулась, и я провел ритуал. Отдал остаток жизни за десять лет молодости и оплатил услугу природников магией. Я не жалею. Лучше день с тобой, чем одинокая невнятная старость…

Я снова кивнула, принимая его выбор. Да и, собственно, что мне было делать?

– Схожу к водопаду, наберу воды.

– У нас есть запас, – заметил он.

– Хочу ополоснуться по-быстрому, – пожала плечами.

Ну и пережить очередное душевное потрясение. Тоже по-быстрому.

– Я скоро, – пообещала.

– К твоему возвращению всё будет готово, – заверил он, провожая меня взглядом.

***

На полпути к водопаду я встала, пригвожденная к месту четким осознанием. Поколебалась пару мгновений и со вздохом раздвинула ветви, ясно представляя, кого сейчас встречу.

Он стоял неподвижно, бесстрастно глядя в падающие водяные струи, и только когда я подошла ближе, повернул ко мне лицо. Холодное и надменное лицо короля, лучшего мага современности и… оскорбленного мужчины.

Все звуки разом стихли. Воздух, казалось, потяжелел, потрескивая от напряжения.

– Старик оказался жив и по-прежнему хорош. Мои якобы лучшие следопыты три дня без толку проплутали в лесу, нашпигованном обманками. Пришлось проверять самому. – Голос Амори звучал буднично, взгляд непривычно блеклых, помертвевших глаз был нечитаем. – Даже жаль убивать такого мага.

Я стремительно сознанием скользнула обратно, потянулась к Этьену. Он почувствовал засевших в лесу солдат. Не торопясь, ушел в дом-пещеру, методично проверил и надел агрант на левое предплечье. «Алинор?» – позвал мысленно.

«Уходи! – взмолилась я. – Ты сможешь, через пещеру».

Этьен непреклонно мотнул головой: «Я не уйду без тебя. Не снова.»

Встал у входной двери, невозмутимый и собранный.

В этой схватке мы с Этьеном проиграем. Не продай Вазаль свой дар за недолгую молодость, у нас был бы шанс, а так… Драться будем отчаянно, но всё равно проиграем. Соперника король не потерпит.

– Дай нам десять лет, – сказала, мгновенно принимая решение.

Он промолчал, только правая бровь дернулась с насмешливым изумлением. Я поняла его так ясно, как если бы он произнес вслух: я убил из-за тебя деда-короля, неужели пожалею мага-отступника?

Я вгляделась в короля Атлиона. Не того, чье лицо обрело для меня законченность только на старом потрете, а того, кто разбудил. Ведь я не знаю до сих пор, я ожила, потому что он меня разозлил или… вспомнила шкаф, битком набитый вытертыми до дыр подушками… потому что растрогал?

– Десять лет, – повторила. – И… я приду к тебе сама.

Он застыл. Не глядя на меня. Не реагируя.

– И останусь навсегда, – слова клятвы падали тяжело и весомо, как капли крови.

Он помедлил и, наконец, повернул ко мне лицо. Испытующий взгляд впился в меня почище штырей агранта, причиняя почти физическую боль.

– И тогда весь мир узнает о волшебном пробуждении и горячей любви благодарной принцессы Марилены.

И тут его ресницы дрогнули, зрачки расширились, затопляя глаза, поглощая их мертвое равнодушие. Из-под вскрытой корки разочарования глянула жадная неубиваемая надежда.

Амори, мальчик мой, ты идеалист еще почище нас со стариками.

– Я буду любить тебя, Амори. А если вдруг нет… то никто и никогда об этом не догадается, даже ты. Я поддержу тебя во всем, – слова приходили сами. – Мы утрем нос синтерийцам. Вместе мы сделаем Атлион великим, как мечтал твой дед.

– Нет, – уронил король коротко и хрипло.

Нет? Неужели я ошиблась?

– Нет, – повторил он и шагнул вплотную, – весь мир узнает о любви не принцессы Гортенхеймской, а королевы Марилены, моей законной супруги.

Он посмотрел мне глаза в глаза, и я не отвела взгляд.

– Да, – ответила через судьбоносное мгновенье. – Твоей жены.