Новая весна

Многие из описаний были потрясающе расплывчатыми. Рожден в виду стен Тар Валона? Да городские стены были видны на многие лиги, видны даже со склонов Драконовой Горы! Этот ребенок был девочкой, ее отцом был тайренец, а матерью – кайриэнка, однако такое свидетельство не сулило легкой задачи тем, кто вздумал бы отыскать младенца. Подобных записей было слишком много. Вот, например: рожден в виду Белой Башни. Свет, Башню можно увидеть чуть не от самой Драконовой Горы! Ну за добрый десяток миль, по меньшей мере. Другие записи были печальными. Салия Помфри родила мальчика и ушла из лагеря, отправившись обратно в свою деревню в Андоре, после того как ее муж погиб на второй день сражения. Под ее именем решительным почерком Мирелле было приписано: «Женщины в лагере пытались отговорить ее, но, как мне сказали, она почти обезумела от горя. Да поможет ей Свет!» Печально, хоть плачь. И, если рассуждать здраво, такая запись ничуть не лучше, чем неточные описания места рождения. Название деревни Салии не записано, а Андор – самая большая страна между Хребтом Мира и Океаном Арит. Как искать эту женщину? Ребенок Салии родился на другом берегу Эринин и на шесть дней раньше Предсказания, но если мать Возрожденного Дракона поступила так же, как она, каким образом найти младенца? На листах целое море записей, похожих на эту, хотя обычно случаи уходов фиксировались со слухов, так что, возможно, сведения о женщинах, покинувших один лагерь, могут появиться в списках другого поселения. А может, и нет. Задача казалась такой простой, когда Тамра ставила ее перед ними!

Свет да поможет нам! – думала Морейн. Свет да поможет миру.

Они упорно писали, порой вместе расшифровывая почерк, который и впрямь напоминал загадочную вязь. В середине дня подруги на час спустились в трапезную и пообедали чечевичным супом с кусочком хлеба, а затем снова вернулись к работе. Появилась Элайда, в платье со стоячим воротом, еще более красном, нежели то, в каком была днем раньше, прошлась вдоль стола, молча заглянула сначала поверх плеча Суан, потом Морейн, словно желая проконтролировать, что они там пишут. Ее шаль с красной бахромой украшала богатая вышивка, изображавшая виноградные лозы, увитые цветами. Помимо всего прочего, эти лозы были усыпаны шипами, что вполне отвечало харктеру владелицы шали. Не найдя ничего, к чему бы придраться, она ушла так же внезапно, как и вошла. Морейн, последовав примеру Суан, вздохнула с облегчением. Не считая этого, они были полностью предоставлены самим себе. Как раз когда Морейн обработала последний лист мелким песком, а затем ссыпала его в деревянный ящик, стоявший на полу между стульями, наступило время ужина. Вчера родилось еще некоторое количество мальчиков – младенец должен был родиться после Предсказания Гайтары, – но ни один случай даже отдаленно не напоминал того, что они искали.

Морейн спала беспокойно, часто просыпаясь, и на следующее утро Суан не понадобилось даже уговаривать ее вернуться в эту маленькую комнатушку вместо того, чтобы присоединиться к прочим Принятым, торопившимся в конюшню. Правда, сегодня некоторые из них уже не так торопились. Похоже, даже прогулки за стенами города могли надоесть, если от тебя требовалось целый день сидеть на скамье и записывать имена. А вот Морейн с нетерпением предвкушала переписывание имен. Никто, в конце концов, не говорил им, что порученную работу можно оставить. Поэтому утром девушек разбудил шум собирающихся в дорогу Принятых, а не послушница, которую послали передать, что они должны ехать вместе с другими. Как частенько говаривала Суан, прощение получить всегда проще, чем разрешение. Хотя Башня частенько скупилась на прощения, когда речь шла о Принятых.

Собранные накануне обрывки сведений ждали на столе – кипа разрозненных листов, высотой едва ли уступавшая предыдущей. Когда девушки уже начали отбирать удобочитаемые списки, в комнату вошли двое писцов и удивленно остановились у порога. Коренастая женщина в темном платье, на рукаве которого было вышито Пламя Тар Валона, ее седые волосы были собраны в аккуратный узел на затылке, и рослый молодой парень, который более уместно смотрелся бы в доспехах, чем в простой суконной куртке. У него были замечательные карие глаза. И прелестная улыбка.

– Не люблю, когда мне поручают работу только для того, чтобы я обнаружила, что ее уже выполняет кто-то другой, – резко произнесла женщина. Заметив, что молодой писец улыбается, она метнула на него холодный взгляд. Ее тон стал ледяным. – А ты, Мартан, лучше хорошенько подумай, прежде чем так себя вести, если хочешь сохранить место. Пошли со мной.

И Мартан, красный от смущения, сменив улыбку на озабоченную мину, вышел вслед за ней из комнаты.

Морейн в тревоге взглянула на Суан, но та даже не оторвалась от работы.

– Продолжай переписывать, – сказала она. – Если будем выглядеть достаточно занятыми... – Суан не закончила. Раз на эту работу назначили писцов, надежды оставалось мало. Но надеяться-то больше было не на что.