Новая Земля

— Тебе сказали, не злимся.

— Я от голода. Увидел, еще двое лежат, обрадовался. Первая мысль: сегодня мяса нажрусь, пока горлом не вылезет.

Шрам замолк. И другие молчали. Долго, может быть, час. Сипа сходил, червей выплюнул, остальные сидели и молчали.

— Бунтовать собираетесь? — спросил Шрам.

Сипа насторожился.

— Тебе чего надо?

— Нет? Ну и правильно. Мы уже пробовали. Моряк, скажи им.

— Да, — сказал Моряк, — Пробовали.

— Обезьян скомандовал: «Последний — мертвый», а мы на месте стоим, все 4 сектора. И не бежим. Говорим ему, не будем больше бегать. А он улыбается. Хорошо, говорит, идите в барак. Но тот сектор, который сегодня жрать собрался, свою очередь пропускает, следующая кормежка через 4 дня. Ну и тот сектор, который должен был жрать, на нас накинулся. Обезьян им топоры бросил, прутья, ну они убили нескольких, остальных в барак загнали. А Обезьян говорит: «У нас был трудный день, устроим праздник. Сегодня все сектора будут обедать». Вот и весь бунт. 4 дня можно голодать, а 8 — никто не согласится. 8 — это смерть.

— Я буду бунтовать. Потому что я не людоед. Иван Георгиевич расскажет о наших планах.

Я еще не придумал ничего, а Сипа влез. Что рассказывать? Но и промолчать нельзя.

— Скажем Обезьяну, что хотим плыть на буй связи. Потребуем ускорить доставку продуктов, пусть на вертолетах везут или самолетами, на парашютах сбрасывают.

Волынец допил кипяток, опять налил в кружку воды и поставил кипятиться.

— Буй сломан, — сказал Шрам.

— Починим, — сказал я.

Но Шрам мне не поверил. Он видел, как плавали чинить, и не починили, утонули. А я не видел, пришел неизвестно откуда и фантазирую.

— Вряд ли. И Обезьян не разрешит буй чинить. Сейчас у него власть. А привезут продукты, он и дня не проживет.

— Починим не починим, завтра не будем в глупые игры играть. Встанем и будем стоять, — сказал Якут.

Шрам покосился на Волынца.

— Заложат дежурному, он к старшему охраннику пойдет, и нас вне очереди на жаркое. Так бывало. Скажи, Моряк.

— Бывало.

Волынец потянулся, как будто спать захотел, и пошел к выходу.

— Эй, Волынец, кипяток забыл, — окликнул его Шрам. — Договаривались на печке не оставлять.

Волынец устроил на лице улыбку и вернулся.

— Забыл.

Шрам вдарил ему в подвздошье, повалил на пол.

— Заложить хотел?

Волынец промычал, что не хотел. Шрам подождал, когда он отдышится, и помог подняться, посадил на шконку, принес кружку с кипятком.

— На голову вылить?

— Не надо. Не пойду я никуда. Мне-то что, я сегодня пожрал. Со 2-м сектором разбирайтесь.

Шрам отдал ему кружку.

— Да, завтра их очередь. Моряк, ты из 2-го сектора. Бунтовать будешь?

— Буду.

Шрам вышел на середину барака.

— Тихо, народ! Слушай сюда. Пацаны у нас появились толковые. Они могут буй починить. Жилин — инженер по автоматическим системам связи. Починят и попросят срочно прислать продукты. Для этого надо отказаться играть в «последний-мертвый».

Я встал рядом со Шрамом.

— Мы починим кнопку.

— Обезьян тебя убьет, — сказал Волынец.

— Мы с Николаем Кожиновым нашли самолет. Старый, но мы его сможем отремонтировать. Я предложу Обезьяну обмен. Мы ему покажем, где самолет, а он разрешит сплавать к бую и попросить продукты. Все получится, помогите нам.

Колонисты молчали. Слишком много информации, слишком важное решение надо принять.

Моряк сказал за всех:

— Оба дизеля на ход! Дернули весело, под шум винтов, ребята!

И колонисты разом начали спорить, повскакивали со шконок, подошли. Меня спрашивали, убеждали, кто-то, зажав уши ладонями, кричал от страха или от дури психической.

До ночи спорили. И ночью тоже.

А утром молчали. И я ни в чем не был уверен.

Прогулка началась как обычно, разве что мороз вдарил: минус 14° на градуснике и ветер. Колонисты ходили по секторам, толкались, смотрели на Обезьяна.

— Закончить прогулку! 2-й сектор на месте, остальные приготовились к игре!

— Последний — мертвый, господа!

Колонисты дернулись по привычке. Мне показалось, что они побегут в барак и всё повторится. Но толпа, всколыхнувшись, замерла. Колонисты смотрели теперь не на Обезьяна, а на меня. А я стоял спокойно, выпрямив спину.

— Мухой срыгнули, твари! Последний — мертвый!

Охранник еще не понял, что происходит. Обезьян соображал быстрее, спустился вниз.

— Опять бунт. И не надоело вам, господа? — И охраннику: — Тревогу бей!

Затряслись банки.

По тревоге подбежали охранники и члены совета — с топорами, молотками и щитами, сделанными из самых разных материалов: досок, консервных банок, кастрюльных крышек. Обезьяну принесли кувалду.

Охранник на вышке продолжал греметь банками.

— Последний — мертвый! А кто стоит и не бегает — тоже мертвый. Срыгнули, твари! Господин начальник колонии, разрешите…

Якут бросил камень, разбил ему голову.

— Аплодисменты Якуту!

Обезьян похлопал. И Гога Звягинцев тоже.

— Отличный бросок. Спасибо тебе. Надоел шум, в голове звенит. Итак, чего вы хотите, господа, я слушаю.

Я подошел к воротам. Обезьян стоял за спинами членов совета, прятался от камней осторожный pithecos.

— Мы предлагаем сделку. Ты нам разрешаешь сплавать на буй связи и попросить еды, а мы тебе…