Новая журналистика и Антология новой журналистики

Пожалуй, в определенном смысле эту тайную любовную связь можно считать типичной для места вроде Сан-Бернардино, для места, где мало яркого и привлекательного, где легко теряют веру в будущее и ищут ее в постели. Следствие по делу Люсиль Миллер тянулось более семи недель. Помощник окружного прокурора Дон А. Тернер и адвокат обвиняемой Эдвард П. Фоли вели игру согласно устоявшимся стереотипам. Обнаружились фальсифицированные записи в книгах мотелей, всплыли факты свиданий в дневное время, совместных поездок в красном «кадиллаке» Хэйтона. Вспомнились бесконечные беседы на темы несходства характеров, объявились и закадычные доверенные друзья. «Я знала абсолютно все, — с жаром утверждала впоследствии Сэнди Слэгл. — Время, место — все…» Сообщалось о многозначащих замечаниях («Не целуй меня, это чревато последствиями», — Люсиль Хэйтону на парковке у клуба в Фонтане однажды после ланча). Нашлись даже амурные записочки («Привет, Сладкая Булочка! Чашечка чаю ты моя! С днем рождения — тебе не дашь больше двадцати девяти!! Твой малыш Артвелл»). Поначалу любовники просто блаженствовали. Но 24 апреля умерла жена Артвелла, и после этого все пошло наперекосяк. В тот уикенд Хэйтон отбыл на своем «крейсере» — «Дама капитана» — в Каталину. В девять вечера он позвонил домой, но с женой не говорил, потому что трубку сняла Люсиль Миллер, сообщив, что Илэн принимает душ. На следующее утро дочь Хэйтонов, зайдя утром к матери, обнаружила ту мертвой. Газеты опубликовали сообщение о смерти в результате несчастного случая, возможно, причиной послужила острая аллергия на лак для волос. Хэйтон тут же прилетел из Каталины, в аэропорту его встретила Люсиль, но последняя глава романа уже была написана. Воркование голубков сменилось рычанием озлобленных хищников. Отношения их стали напоминать романы Джеймса М. Кэйна, фильмы 30-х годов, кошмарные сны, в которых характернейшими признаками среднего класса выступают насилие, угрозы, шантаж. Все наиболее примечательное в деле «штат Калифорния против Люсиль Миллер» лежит вне компетенции суда и не упоминается в аршинных заголовках вечерних выпусков. Сны преподносят спящим уроки, учат их жить. Однажды, ранним летом 1964 года, Хэйтон сообщил любовнице, что пастор настоятельно рекомендовал ему покончить с этой греховной связью. Вот как она отреагировала:

— Я сейчас же отправлюсь к твоему прелестному пастору и расскажу ему о тебе такое, что ты больше к церкви близко не подойдешь… Послушай, мальчик мой, твоя репутация рухнет, а без нее тебе грош цена.

А вот и не заставивший себя долго ждать ответ:

— Я загляну к шерифу Бланду, и ты пожалеешь, что узнала мое имя.

Не правда ли, весьма любопытный диалог жены дантиста и преуспевающего адвоката, образцовых адвентистов Седьмого дня?

— Да я им верчу, как хочу, — заявила Люсиль Миллер через несколько дней после этого Эрвину Спренглу, риверсайдскому подрядчику, деловому партнеру Хэйтона и доброму знакомому их обоих. Уж действительно он был добрым или нет, но чтобы записать то, что говорила тогда Люсиль, этот человек специально нацепил на шнур своего телефона катушку индуктивности. — И нет у него против меня ничего. Ничего конкретного, я имею в виду.

В том же разговоре, записанном Спренглом, Люсиль упомянула запись, которую она сама сделала однажды тайком в автомобиле Хэйтона. Вот как происходила их беседа с бдительным подрядчиком.

— «Артвелл, — сказала я ему, — ты пользуешься мной как вещью». Он пососал большой палец и ответил: «Я люблю тебя. Люблю не со вчерашнего дня, ты знаешь. Я бы женился на тебе, если бы мог. Я не люблю Илэн». Хотел бы он эту пленку послушать, как ты думаешь?

— М-да-а, — тягуче соглашается Спренгл. — Похоже, это и правда против него.

— Еще как против, — торжествует Люсиль Миллер.

Затем Спренгл интересуется, где Корк Миллер.

— Повел детей в церковь.

— А ты, выходит, дома осталась?

— Как видишь.

— Да ты шалунья! И не стыдно?

И все это «во имя любви»! Обратите внимание: какое магическое слово! Люсиль Миллер было очень важно, когда Артвелл Хэйтон говорил, что «любит» ее и не «любит» Илэн. Сам Хэйтон в суде отрицал, что вообще произносил это слово, настаивая, что просто шептал Люсиль на ухо разные ничего не значащие нежные пустяки (защита намекала, что мало ли в какие еще уши шептал он те же самые пустяки), но не помнит, чтобы употребил хоть раз этот термин — припечатывающий, сковывающий, закрепляющий. Однажды летним вечером Люсиль Миллер и Сэнди Слэгл проследовали с Артвеллом Хэйтоном на пляж в Ньюпорт-Бич, к его новому катеру. На борту остались Хэйтон и девушка, с которой, как допрашиваемый показал на суде, он пил горячий шоколад и смотрел передачи по телевизору.

— Я это сама устроила, — поведала Люсиль Миллер Спренглу, — чтобы не натворить каких-нибудь глупостей.