Новая Зона. Дикий Гон

А может, все это ложная память, как говорил тот старикашка‑медик в госпитале? Ведь яд проклятой мутантной устрицы стер практически все воспоминания. Но сознание достраивает прошлое по оставшимся осколкам, и вскоре человек твердо уверен, что эта мешанина и есть настоящие воспоминания. А на самом деле, может, не было ничего?

Он прошел мимо изящного домика с колоннами и покосившейся вывеской «Администрация поселения Дарьино» – от него ощутимо несло сортиром, окна были выбиты, двери сорваны с петель.

Едва ли не самое убогое место во всем Внешнем кольце – приют сошедших с круга вечных неудачников, молча смирившихся с тем, что так и закончат тут свою карьеру. Другой частью обитателей была молодежь, не имеющая хорошего снаряжения, опыта и ума, чтобы примкнуть к старой надежной команде и не выпендриваться. Но селение это – ближайшее к лагерю «Гидры», и, когда ему захотелось прошвырнуться, Спрут отпустил его лишь сюда, правда, хоть машину дал.

Стихийное гнездо возвращающихся из рейдов сталкеров. Таких мест по всей Московской Зоне немало. Здешний бар, как он помнил, носил игривое имя «Белочка», отчего посещение его на языке народа Зоны именовалось «Поймать белочку». Вывеска заведения выглядела довольно забавно – белка в защитном комбинезоне обнимала бутылку ростом с нее. Обманчиво мирная обстановка, нетрезвое веселье, песни под караоке. Аромат жареного мяса, пряных восточных специй, рокот музыки…

Он открыл дверь в надежде прогнать из души мрачных призраков, навалившихся после жуткой гибели Сучка.

* * *

Маленькое, грязноватое питейное заведение, пропахшее соевым соусом, горелым маслом, как тайские дешевые харчевни, где он бывал, когда пахал матросом на греческом сухогрузе, ходившем на сингапурских линиях. Бур почему‑то любил такие места.

Бармен торчал за стойкой, как манекен, колонки оглашали низкое помещение новым хитом группы «Уральский шимпанзе»:

Я стану раком‑раком,

Я очень хочу стать раком‑раком

Как хорошо стать раком‑раком… –

пропитым баритоном мычал солист.

Не так уж много посетителей тут, в этом самом, пожалуй, глухом захолустье Московской Зоны. Три сталкера средней обтрепанности ели гуляш, запивая дорогим коньяком. За стойкой дремала телка перед ополовиненной кружкой пива. В углу за столиком уткнулся в смартфон турист‑иностранец в черном городском камуфляже.

– Helen, yes I’m calling from the Zone… Yes, from Mos‑cow… Speak louder‑not heard[1], – говорил он в мобильник. – Факеншит сфязь! – пожаловался, закончив, то ли Буру, то ли просто в пространство.

Ты тоже стаешь раком‑раком,

И она тоже станет раком‑раком,

Всякий не прочь стать раком‑раком…

Этой ночью я стану раком‑раком… –

подвывали бэк‑вокалистки.

А потом Бура кто‑то позвал. Он попытался сообразить, действительно ли слышит чей‑то голос или у него попросту началась шизофрения. Однако, судя по всему дальнейшему, таинственному собеседнику хватило и такого неуверенного согласия.

Заказанный им «Наполеон» слегка отдавал сивухой… В Твери небось или в Калуге в подвале разливали! Дымок над жаровней, где из местных аномалокарисов готовили темпуру, дрожал и извивался, как сияние в глубине «глобул» или «янтариков». Блаженство! Сталкер улыбнулся и выпил поддельного французского коньяка.

Желтоватый свет растекался в помещении жидкой кашицей. Слышно было, как шипит масло на ломтях громадных ископаемых креветок.

Занавес из запахов и звуков колыхался, отгораживая Бура от мира. Но он чувствовал, что сегодня что‑то обязательно должно случиться…

Бур вообще умел разбираться во многом, что творилось вокруг, не углубляясь в подробности, и это не имело никакого касательства к его уму или чутью. То, что едва не убило его, наделило кое‑какими способностями…

Вот и теперь он ощущал приближение чего‑то важного. Опять, значит, то, что с некоторых пор в нем поселилось, дает о себе знать. Что это было и откуда, он даже не пытался разобраться.

Мысли это  посылало ему воистину темные. Например, что если чуть‑чуть подрезать шланг акваланга… Даже не резать, а так, кольнуть… кончиком ножа или иголкой… и все! Внешне незаметно, но на глубине давление разорвет резину, и буль!.. Кранты брату‑аквасталкеру. И никто не догадается…

Если б у него кто‑то спросил, зачем это нужно, то Бур бы лишь пожал плечами, мол, просто подумалось, что будет весело, и беззаботно рассмеялся бы.

Или, например, он знал способ, как можно легко убить любого человека. Один старый зэк, бывший спецназовец, как‑то показал, как это можно сделать: проколоть грудную клетку в одном уязвимом месте – легкие сразу опадут, как лопнувшие воздушные шарики. Можно и себе проткнуть, если жизнь осточертеет, хоть даже щепкой, не очень даже и больно, как говорят. А можно и другому – и не разберут, кто и зачем…

Например, бабу Шквала, эту… Тамилу, блин! Почему именно ее? Ну, мало ли? Чего это такая роскошная баба – и не его… Сказать вслух о таких мыслях – ребята, чего доброго, утопят. Так он умный, он и не говорит.