Новая Зона. Критерий страха

– Что за сука! Она без мужа тут совсем озверела! Зачем ей брать столько крови из вены на анализ? Она что, пьет ее по ночам? – Негр был в ярости. – А ты чего тут сидишь? Иди своими делами занимайся.

– А что у меня по плану?

– У тебя по плану одно и то же – составляй послания в ЦУП, говори, что скоро мы все тут подохнем! – Капитан сказал это и отвернулся от Малахова, резко крутнувшись всем грузным телом на вращающемся кресле.

Андрей понял, что ничего хорошего больше от этого человека не услышать, и вышел в коридор. Он прошел метров пятнадцать и заметил, что каюта пилота открыта. Там внутри в тусклом свете сидел Степанов. Он тоже сильно изменился. Худое лицо с ввалившимися щеками было нездорового серого цвета. Борис, одетый в странный черный балахон, сжав ладони на уровне груди и сцепив пальцы, монотонно раскачивался.

– Боря? Можно? Как дела? – решил поговорить и с ним Андрей.

– Какие наши дела, – слабым голосом ответил пилот. – Нам только остается молиться и уповать на то, чтобы Господь от нас не отвернулся.

– О чем ты, Боря?

– Я много думал, проводя время в молитвах, я понял! – Пилот воздел указательный палец вверх. – Я понял!

– Ты стал набожным? – с удивлением спросил Андрей.

– Я всегда жил с Богом в сердце, – все так же безлико ответил Степанов. – Но теперь я понял!

– И что ты понял?

– Я прозрел! Книга Иова наконец открыла мне правду! – пафосно заявил Борис.

– И в чем правда, брат? В силе? – решил пошутить Малахов и понял, что шутка не удалась.

– Правда в том, что Книга Иова – это истина! Но кто в нашей жизни Иов, а кто дети его? – Глаза пилота загорелись, он заговорил горячо, голос окреп, и даже в тусклом свете каюты было видно, как порозовело его лицо.

– И кто есть кто? – Андрей задавал вопросы машинально, с ужасом пытаясь представить, какие еще изменения ожидают его на станции.

– Вот ты напрасно так говоришь, ой напрасно! – сверкнул глазами Степанов. – А ведь Господь испытывал Иова, но ведь в этом испытании он отнял у него детей!

– Как отнял?

– Как, как! Бог дал, Бог взял! Умерли они! Ушли в царствие небесное! – Борис начал истово креститься. – А мы кто? Мы? Нас Господь испытывает, или мы дети Иова, которые просто ушли на небо. Кто мы? И думаю я, а вдруг мы не те и не другие?

– А кто? Космонавты?

– Не надо юродствовать! Вдруг мы жена Иова?

– Как это? – Андрей уже понял, что в голове у бедного пилота не все в порядке, но просто так разговор прекратить не решался.

– А так! – Голос Бориса уже гремел. – Мы предали Иова и решили, что он наказан Богом! И бросили праведника!

– А кто тут праведник?

– А, это не важно, – совершенно нормальным, беспечным голосом ответил Борис. – Это я потом выясню.

– И что теперь делать?

– Каяться!!! Каяться! Все равно спасение к нам с Земли не придет! Только с неба! И блудницу вавилонскую на костер! На костер! От нее весь грех у нас на станции.

– Это Ка… э, Кэт?

– Да! Она дьяволица!!! Ты видел, какими она иголками нас колет? Видел? А ты видел, как она в душе моется, видел?

– Нет, не видел, – признался Малахов.

– Она голая моется! Голая. От нее блуд идет!

– А ты что, видел?

– Нет, но я знаю. Мне видение было! – Борис снова поднял палец к небу. – Давай помолимся за спасение души!

– Да, конечно, только я должен пойти умыться, не могу без этого молиться.

– Истинно говоришь. Я буду ждать! – на удивление легко согласился Степанов.

Но как только Андрей вышел из каюты, тот высунул голову в коридор и заорал:

– Грешники!!! Покайтесь! Он грядет!

Проповедь Степанова прервалась сигналом тревоги. Борис на него не обратил внимания, а вот Андрей выскочил в коридор и чуть не столкнулся с командиром.

– Что случилось, господин командир?

– Это идиот опять хочет с собой покончить! – рявкнул Протасавицкий. Вытаращенные глаза сверкали белками на его черном негроидном лице.

– Какой? – не понял Андрей.

– Как какой? Тот же, что и в прошлый раз! Переверзев. И он же, подонок, не просто так с собой покончить хочет! Он нас всех разнести хочет, бегом, в инструментальную! Делай что хочешь, но уговори его!

Андрей бросился по тору в лабораторию. Запыхавшись, он постоял секунду у двери, чтобы хоть как-то перевести дыхание, и осторожно постучал в дверь.

– Тимофеич, это я, Малахов. Открой, пожалуйста.

– Не заперто.

Стараясь не делать резких движений, Андрей вошел в лабораторию. Там прямо у центрального пульта сидел Переверзев и держал ладонь над клавиатурой, готовый нажать одну из кнопок.

– Сделаешь лишнее движение – и я нажму, – предупредил штурман. – Хотя всё равно нажму. Чего тебе надо? Негр послал?

– Он мне сказал, что ты себя плохо чувствуешь, что надо помочь, – нашелся Малахов.

– Я? Плохо? – Штурман громко делано расхохотался. – Я себя чувствую лучше любого из вас! И я не хочу загнуться в муках! Лучше умереть здоровым и сильным, чем видеть, как вы начнете подсыпать мне яд в воду и еду. Вы же все сумасшедшие!

– Ну почему? – изумился Андрей. – Я же никогда тебе ничего плохого не желал. Почему ты меня подозреваешь?