Новая Зона. Принцип добровольности

– Я просто хожу в Периметр и в реальность постоянно, вот и не устаканивается, – сказал Ворон и пожал плечами.

– Можно подумать, мы не ходим, – усмехнулся Сестринский. – Нет… дело в другом.

– Хотите сделать на основе моей крови сыворотку и влить добровольцам?

– Примитивное представление о процессе, – хмыкнул Сестринский.

– Образованности мне явно не хватает.

– Но суть ты уловил верно. Когда московская Зона перестанет существовать, я раз и навсегда уйду из твоей жизни, клянусь. Займусь хранителями в тайге, Аркаимом, пустыней Гоби, в конце концов. Областей для исследования мне хватит, уж поверь! Со мной ты только до тех пор, пока я не закончу, – пообещал Сестринский. – Затем я покину эту базу, и ты сможешь пойти хоть на все четыре стороны разом.

– Разом, значит? Обойдетесь. Разрываться не стану, – проговорил Ворон. – Знаете, профессор, у меня богатый словарный запас. В нем присутствуют слова «оксюморон», «клепсидра», «перст указующий» и даже «ибо». Однако некоторые мысли я никак не могу выразить словами. Хочется просто взять черенок от лопаты и…

– Ну прости уж старика, мальчик. Я тоже не лишен эмоций, творение ты мое лучшее-неразумное. – Он неожиданно очень тепло улыбнулся и, кажется, окончательно выиграл. Ворону больше не хотелось сопротивляться, и он точно знал, что станет помогать. – Теперь ты знаешь мою цель, а когда увидишь, сколь далеко я продвинулся, тебе сделается очень стыдно за эти слова.

– Если обманываете, то очень скоро именно вам будет стыдно, – тихо произнес Ворон.

– Твой напарник недавно побывал в области реального мира, возникшей в Зоне. Не сомневаюсь, эмионики уже забили тревогу по этому поводу, а Никита наделал фотографий.

– Мы догадались, что за экспериментами стоите вы, – кивнул Ворон и прибавил: – Никто другой попросту не способен на подобное.

– Очень жаль.

– Согласен.

– Я вовсе не кровожадное чудовище и не фанатик, намеревающийся спасти мир ценой слезинки младенца, – заверил Сестринский. – Я думал, как сохранить жизнь разумных и псевдоразумных существ, населяющих Зону, но Москва – наш город, а не их. Согласен?

Ворон молча кивнул.

Глава 5

Денис совместно со взводом спецназовцев и группой сталкеров, работавших на институт, разместился на улице Кулакова, соединяющей Строгинский бульвар и Таллинскую улицу. Поначалу, когда эмионики указали именно этот район как острие атаки, он не поверил, также удивились и многие научники, и руководство ИИЗ, и лишь спустя некоторое время сумел отринуть восприятие Москвы как города. Сколько бы ни прошло времени, как часто ни ходили в бывшую столицу люди, они все равно двигались по дорогам, держались КПП, созданных на главных развязках-выездах, и не допускали мысли, будто можно действовать иначе. Даже те, кто промышлял в Зоне незаконно, в случае чего бежали к властям искать защиты. Вот только мутанты не стремились прорываться через кордоны, для них гораздо естественнее было штурмовать стену, двигаясь по пересеченной местности.

«Будь направление иным, прорывались бы через Лосиный остров или Ясенево, – сказал Никита в ответ на его вопрос. – Незрячие в Москве только люди».

Денис тогда в который раз почувствовал себя уязвленным, потому что Никита не преминул добавить: «А ты, фигурально выражаясь, специально замотал глаза черной тряпкой».

Строгино когда-то считалось довольно престижным районом на северо-западе столицы. Оно располагалось в петле, образованной руслом Москвы-реки: зелень, широкие водные просторы, высотные дома. Даже сейчас здесь вольготно, по-особому дышалось. Люди никогда не пошли бы в атаку в подобном месте. Человеку, давно и прочно оторванному от природы, не пришло бы в голову штурмовать озеро или поле, полное всевозможных аномалий, гораздо менее приметных, чем тот же «мокрый асфальт». Зачем, если есть эстакады, проспекты и шоссе?

– Их бы в поле встретить, – задумчиво проговорил Дух, осматривая расположенные вблизи дома. – Ну, знаешь, армия на армию.

– Смешно, – скривился Денис.

– Не очень. Дома станут использовать как прикрытие.

– Люди могли бы, но мутанты – нет, – сказал Денис. – Эти примутся обходить человеческие постройки, мы же будем стрелять между домами. А вот в поле, если выступят единым фронтом, то нам очень скоро наступит конец. К тому же быкунам здесь сложно разогнаться.

Все это он уже неоднократно повторял: и во время разработки операции, и в личных беседах, и себе… да, именно себя он и хотел сейчас успокоить, заверить, будто в любом другом месте обороняться хуже. Да хотя бы потому, что мутантам проще атаковать на открытых пространствах в отличие от людей. Опять же на Кулакова почти не было аномалий, а агрессивные вообще отсутствовали – просто подарок для спецназовцев, у которых не будет времени следить, как бы не наступить в какую-нибудь дрянь. И все же на душе оставалось муторно.

– Идут! – Денис вздрогнул от неожиданности. Крик и шипение раздались из допотопной рации, которую кое-как заставили работать в Периметре институтские умельцы. Она искажала голос, да еще и усиливала многократно.