Новая Зона. Синдром Зоны

– Любопытное явление, друзья мои. Тут их много, и лучше туда не попадать – вездеход не выберется, не говоря уже о человеке. Давайте-ка наверх, на крышу – дальше пешего хода просто нет. Трясины, сплошное болото, причем довольно радиоактивное.

– Хорошо, Проф. – Я подсадил Хип, и она, ловко уцепившись за висящий обрезок каната, быстро залезла на крышу вездехода. – Только идти не быстро, плавно. Придется так смотреть.

– Добро. Руководите.

Отряхнув ботинки от болотной воды и налипших травинок, я, отталкиваясь от гладких боков вездехода, тоже забрался наверх – удачно, что ни говори, Бонд приспособил кусок нейлонового каната с узлами. Так… левый ботинок все-таки промочил, но не сильно. Ничего, положим его рядом, пусть сохнет.

– Задраиваю вездеходы, Проф, – послышался голос Бонда, – прикройте дверь, и тоже можете на крышу, если есть желание. Скоро поплывем. Если будет пошатывать, держитесь за бортики, хотя и не должно.

Вездеход пошел дальше, оставляя две широкие, но очень мелкие колеи – даже наши следы были чуть глубже. В них тонкими ручейками быстро набиралась вода, тихонько скрипел похожий на телефонный провод желтый кабель, и, послушный сигналу, двигался за нами второй вездеход с Корой на крыше. Скорость Бонд настроил по моей просьбе, и машины двигались в темпе неторопливого пешехода. Кусты и мелкие деревца постепенно исчезли, грязь становилась глубже. Через десять минут из жидкого сероватого тумана показалась сплошная стена сухого прошлогоднего тростника, плотная и необычайно высокая – стебли поднимались на высоту до пяти метров, медленно покачивались пушистые метлы соцветий и шелестели широкие, с ладонь, ленты желтых листьев. Легкий теплый ветер донес сильный запах прели, болотной воды и улиточной затхлости. Грязь под колесами вездеходов приобрела черный цвет, до нефтяного жирного блеска.

– Пройдем? – спросил я в люк.

– Да куда мы денемся? – послышался смешок лейтенанта. – Танки вообще грязи не боятся, а мои даже немножко любят, хоть и не признаются.

И вломился головной вездеход в плотную тростниковую крепь, как ледокол в арктический лед. Взмахивали пушистые метлы на вершинках звонких трубчатых стеблей, чтобы рядами уползать под широкую желтую тушу, зашелестело, заскрипело вокруг. А по бокам и не видать ничего – куда выше бортов тростники, здоровые они здесь. Пришлось, уцепившись за канат и прижавшись им к крыше, встать в полный рост. Рядом поднялась Хип, держась уже за меня, и этого как раз хватило, чтобы увидеть море желтых стеблей, ровное, плотное, в котором мы медленно плыли вперед. Тростник вскоре стал еще выше, полностью закрыв обзор, и вдруг разом кончился, открыв широкую пятнистую топь в плотной дымке тумана. Вездеход с уханьем вошел в темную воду, подняв две пологие, закрытые болотной травой волны, и, качнувшись, медленно поплыл вперед.

Потянулись мимо нас зеленоватые, ощетинившиеся чахлой осокой трясины и большие окна темной торфяной воды. Из тумана показался висящий в воздухе метровый водяной шар, под которым на болоте стоял тонкий прозрачный конус – как будто огромная капля замерла наверху, отскочив от поверхности. Вокруг аномалии струями закручивался туман, и, несмотря на отсутствие солнечных лучей, ровно светилась маленькая тусклая радуга. С другой стороны, справа от вездеходов, из топи торчали трухлявые стволы берез, и между ними я рассмотрел два креста – один очень большой, из плетеного заржавевшего железа, а другой маленький, деревянный, почти скрывшийся под водой. Немного дальше из болота поднимались столбики оградок с остатками краски, ветви гниющих на корню кустов и отдельные мертвые, потерявшие хвою елочки. Между плавающими стволами деревьев в ряске и тине возились вялые, перекошенные тельца лягушек, как почти полностью безногих, так и с семью-восемью лапками. Амфибии равнодушно пялились на вездеход черными виноградинами глаз.

– Это «Залесье-1», добрались, – из люка выбрался Зотов, указал широким взмахом на болото, – оно сильно затоплено, и по причине подъема грунтовых вод, и в связи с аномалиями рельефа. Восемь лет затопление только растет, но в центре урочища пока еще есть островок, относительно сухой и твердый.

– Кладбище, Проф, – негромко сообщила Хип, – мы мимо проезжали. Здесь не надо бы задерживаться.

– Тут они не опасны, уважаемая, – еще тише сказал профессор, – хотя не скрою, что бывает страшно, особенно неподготовленному человеку. Для кикимор нет подвалов и погребов, и другие матрицы по телам здесь тоже еще не встречались. А эксгуматы – они почти безвредны. Как ни странно это звучит, ночевка в Залесье одна из самых безопасных, хотя и…

Проф немного помолчал и продолжил:

– Не хочу травмировать нашего молодого солдата, Кору. Лейтенант, дружище, сможете отправить его отдыхать до темноты и, желательно, на всю ночь?

– Само собой, Проф, – серьезно сказал Бонд. – Я бы ему даже налил малую толику, чтоб спалось лучше.

Лейтенант подтащил спортивную сумку, вжикнула молния. На свет явилась зеленая, немного помятая армейская фляжка.