Новатерра

      - Милитаризируется, - еле выговорила забубенный термин Алина. - Мы с господином гетманом ему, как ты говоришь, волыну подогнали, так он теперь палит почём зря. И меня вспоминал!

      - Тебя забудешь! Слышь, господин гетман, а чего бы нам в таком разе не вскрыть бутылку да не выпить за милых дам?

      - Чтоб два раза не вставать, - чуть слышно прошептала девушка.

      И столь же чуть друзья не покатились на пол. Гетман поразился: сидела в ресторане, будто мумия, а вот поди же ты, услышала, запомнила!

      Молодец, малыш! Малыш... милый малыш...

      - Класс! - Алина распробовала раритетный по нынешним временам напиток.

      - Очень вкусное вино, - поддержала её Алёнка, - никогда такого не пробовала... и другого тоже... до вчерашнего дня.

      - Заяц, твоя непосредственность точно разорвёт мне сердце, - расплылся в самой благодушной из своих улыбок Богачёв. - Хочешь, водку пить научу? И матом ругаться.

      - Матом я умею, - развеселилась девушка.

      - Ой, не надо, я тебя умоляю! - гость встал из-за стола. - Сейчас ты фея северных лесов, а превратишься в простую бабу... Ладно, братцы и сестрёнки, спасибо вам, пошёл я, завтра трудный день.

      Ох, если бы Серёга только знал, насколько сейчас оказался прав!..

      Уже в прихожей, оставшись с гетманом наедине, он тихим голосом признался:

      - Что-то у меня, Старый, на душе муторно. Мы или сдурковали где-нибудь, или не учли какой-то заразы. Помнишь, Добрород передал нам разговор лысого наёмника с шефом? Там были слова: 'эта тварь молѓчит'. Похоже, 'тварь' эта ценная и 'молчит' до сих пор, а они ищут концы. Хорошо, если ищут, а не уже нашли. И насчёт Замка неспроста выясняют. Помни, Старый, что я про полцарства говорил, метод этот безотказен и проверен временем. Я свою встречу, а ты Алину береги. И Алёнку... вижу, не так всё просто у вас.

      - Похоже, - кратко ответил другу задумавшийся Александр.

      И сам не понял, что имел в виду...

      ...Полина помнила, что тварью её называли. И сволочью. И мразью. И подстилкой. И вообще... Однако всё это припоминала очень смутно. Как будто сквозь непроницаемый туман. Зато отчетливо и ясно помнила одно - завтра встреча с ним. С Ним! И если за день, как и прежде, ей не удастся раздобыть того - Того! - что надобно Ему, тогда... Лучше не думать, что тогда случится!..

      ...А гетман думал о предупреждении щенка и собственном - и Елизарова, и Богачёва - предощущении беды. Беды, возможно, большей, чем трагедия на ферме Лешего. Возможно, меньшей. Но то, что неминуемой, - вне всякого сомнения!

      Он думал и при этом направлялся в детскую. Девушка уже лежала в новой широкой кровати, накрывшись только лёгким покрывалом - было душновато. Во всю длину не столь уж великой комнаты вольготно развалился Дэн и явно уходить не собирался.

      - Предатель! - бросил ему гетман.

      - Пусть останется, Алексан Саныч, - вступилась за него Алёнка. - Дэн хороший.

      - Ну, раз ты просишь... - он пожал плечами, улыбнулся и, присев на краешек постели, ласково провел кончиками пальцев по её щеке.

      Алёнка тут же припала к ладони губами, из глаз брызнули слёзы.

      - Что с тобой, малыш?! Тебе плохо?

      - Нет-нет, что вы?! Совсем наоборот, мне так хорошо, как не было ещё никогда. Никогда-никогда! По крайней мере, в этой жизни...

      - В этой, малыш, третьей по счёту жизни у тебя не было ещё вообѓще ничего, - горько усмехнулся гетман. - Но будет, обязательно будет, и только хорошее, я уверен в этом.

      Он отнял руку от горящего лица красавицы, прошёл к окну, раздёрнул занавесѓку, распахнул створки и задумчиво вгляделся в ночную даль.

      - Знаешь, много лет назад мы с Алиной надеялись, что у нас будут дети, и эту комнату готовили как раз для них. Но годы шли, а Господь так и не даровал нам этого счастья. Он, девочка моя, не всегда милостив и если много даёт, то многого и требует взамен...

      Стоя перед настежь растворённым окном, он говорил, наверное, больше с самим собой, потому ничего не слышал и не видел: ни как Алёнка прошептала: 'Девочка твоя...', ни как вошла Алина и присела на кровать. Ему было и легко, и тревожно, а чего больше - кто знает?

      - ...Нам с Алиной Он даровал огромную любовь и человеческое взаимопонимание, а вот на детей поскупился. Тебе тоже дал ум, красоту, обаяние и душевность, зато лишил детства и юности. Он, малыш, или не столь уж добр, как считала твоя приёмная бабушка, или же видит далеко не всё на этом свете. Почему, спрашивается, Он закрывает глаза на зло, что притаилось в лесах, горах, степных оврагах, на руинах городов и сёл? Почему допустил в наш мир Чуму, а также всё то, что случилось и, уверен, ещё случится многократно после неё, Великой и Ужасной?

      - Может быть, это и был Суд Божий? - тихо спросила Алина.

      Гетман даже не удивился, услыхав её голос.

      - Нет, Алька, вряд ли. Чем, скажи, провинились перед Ним миллиоѓны детей, да та же Алёнка, ведь ей тогда не исполнилось шести? А если вместе с нами, которые, конечно же, успели нагрешить, кара обрушилась и на них, то это не праведный суд, а жестокая бессмысленная расправа. Хотелось бы верить, что это был не Божий промысел...