Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 1

От имени еврейского простонародья была адресована сейму записка того Виленского трибуна Шимона Вольфовича, который за свою борьбу против кагальной олигархии был заключен в тюрьму виленским воеводой Радзивиллом (выше, § 4). В 1790 г. появилась на польском языке книжка этого борца под именем «Узник в Несвиже к заседающим в сейме сословным чинам о необходимости еврейской реформы». Вражда к кагальным деспотам заставила Шимона апел­лировать к сейму в следующих горьких словах: «Евреи в Польше со­ставляют отдельный народ, status in statu. Виною этому пренебреже­ние, с которым к ним относятся местные власти, а также упорство евреев в стремлении не подчиняться никакой иной власти, кроме своей собственной». Обособленность еврейского народа держится на двух устоях: на религии и на особом гражданском состоянии («цивильность»), в форме особой общинной администрации и раввинского суда. Религию трогать нельзя, ибо веротерпимость обязательна в сво­бодном государстве, но отдельную «цивильность» нужно отнять у евреев. Нужно уничтожить кагалы и отдельный еврейский суд, под­чинить еврейские общины общим административно-судебным орга­нам, и тогда все пойдет хорошо. Наивный автор уверен, что польская власть лучше справится с еврейскими делами, чем избранная самими евреями.

В то время в Польше нашелся только один действительно обра­зованный еврей, который осмелился предложить решение еврейско­го вопроса в духе истинного просвещения. То был уроженец Подолии Мендель Сатановер, или Мендель Левин (1750—1823). Свою юность он провел среди хасидов на родине Бешта, но знакомство с философией Маймонида и других рационалистов внушило ему от­вращение к мистицизму. В 1780 г. он отправился в Берлин для лече­ния от глазной болезни и тут нашел окончательное исцеление от ду­ховной болезни своей домашней среды. Он вступил в кружок Мен­дельсона, встречался с Соломоном Маймоном и другими новатора­ми, изучал математику и естественные науки и готовился к роли пи­онера просвещения в Польше. Вернувшись на родину, Мендель Ле­вин попал в качестве домашнего учителя в дом князя Адама Чарторыйского, одного из крупнейших вождей либеральной Польши. При содействии князя он в 1789 г. составил проект еврейской реформы, изданный анонимно на французском языке под заглавием «План реформы, имеющей целью просвещать еврейскую нацию в Польше и исправить ее нравы»[58]. Исходя из мысли, что нельзя совершить ни политическую, ни культурную реформу в еврейском народе без соответствующих реформ в его религии, автор указывает на одно главное препятствие, с которым нужно бороться: распространение мистического движения в форме хасидизма, возникшего в Польше одновременно с просветительным движением на Западе. Левин видел в родной Подолии беспримерный рост хасидизма, который за несколько десятилетий завоевал большинство в еврейских общинах; он видел рост культа цадиков-чудотворцев, которым народная масса елепо подчинялась, и понял, что в этой среде никакая реформа невозможна без коренного ее перевоспитания. Для молодежи нужны, по его мнению, общеобразовательные школы с преподаванием на государственном языке, но в них нужно преподавать и еврейское знание, в особенности библейскую литературу. Против хасидизма можно бороться в литературе путем обличения его лжеучения и осмеяния его дикого суеверия, но против «шарлатанства талисманов и чудесных исцелений» нужно действовать, как против всякого публичного обмана. Необходимо реорганизовать раввинат путем создания поста главного раввина для всей Польши, которому подчиняются местные раввины; эти духовные власти должны сноситься с Эдукационной комиссией, польским министерством просвещения, по всем делам, касающимся воспитания еврейского юношества. Правительство же должно со своей стороны делать все возможное для облегчения материального положения еврейских масс; этим оно усилит среди них любовь к родине и уважение к государственному закону.

Необходимость культурной реформы признавалась, таким образом, и в польских, и в еврейских проектах, исходивших из прогрессивных кругов; недоставало только ясного представления о согласовании этой реформы с гражданской эмансипацией, о которой тогда в Польше еще не думали, так как страна сама еще не эмансипировалась от наследия старого порядка.

§ 41. Погром в Варшаве и проекты реформ в сейме

В 1789 и первой половине 1790 г. еврейский вопрос не поднимался в заседаниях Четырехлетнего сейма. Среди страстных прений по законопроектам первостепенной важности, от которых зависела будущность Речи Посполитой, сейм не обращал внимания на неоднократные напоминания пинского депутата Бутримовича, предлагавшего причислить и еврейскую реформу к вопросам ближайшей очереди. Горячая литературная полемика по еврейскому вопросу также не заставила народных представителей ускорить его рассмотрение. Но вот в палату ворвался зловещий шум улицы — и сейм встрепенулся.