Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 2

Между тем в высших кругах еврейского общества в Петербурге носились с излюбленною идеей русификации, столь близкой сердцу российских сановников. В 1863 году кружок петербургских богачей и интеллигентов учредил «Общество для распространения просвещения между евреями в России». Новая еврейская колония в столице, где в силу законов 1859 и 1861 годов стали селиться лица привилегированных категорий — крупные коммерсанты и люди с дипломами высших учебных заведений, не могла еще выделить из своей среды достаточное число деятелей для образования авторитетного комитета Общества. В первое десятилетие в комитете заседали рядом с учредителями — бароном Горацием Гинцбургом и Леоном Розенталем — бывшие евреи: проф. Д. Хвольсон и лейб-медик И. Бертенсон. Цель учреждения Общества объяснена весьма упрощенно секретарем его Розенталем: «Мы постоянно слышали от высокопоставленных особ, с коими встречались, упреки евреям в бытовой обособленности, фанатизме, отчуждении от всего русского, и полу­чали со всех сторон уверения, что с устранением этих особенностей положение наших братьев в России улучшится и мы все станем рав­ноправными гражданами государства. Это и побудило нас учредить союз образованных людей для искоренения вышеупомянутых недо­статков наших путем распространения среди евреев русской грамо­ты и полезных знаний». Русское образование ради достижения рав­ноправия — стало лозунгом Общества. Оно поощряло высшее обра­зование выдачею денежных пособий студентам-евреям, будущему классу привилегированных, но на первых порах ничего не делало ни для создания нормальной народной школы, ни для реформы хеде­ров и иешив. Распространению «полезных знаний» оно содействова­ло субсидированием нескольких еврейских писателей, переводивших книги по истории и естествознанию на древнееврейский язык.

Еще более узко утилитарно понимало свою задачу учрежден­ное в 1867 г. отделение «Общества просвещения» в Одессе[53]: оно по­ставило себе целью «просвещение евреев на русском языке и в рус­ском духе» и наметило обрусение через переводы Библии и молит­венников на русский язык, который «должен сделаться национальным языком евреев». Эта ассимиляционная прыть скоро остановилась перед грозным явлением: одесский погром 1871 года заставил деяте­лей местного «Общества просвещения» — по выражению его предсе­дателя — «опустить руки и усомниться в том, действительно ли хо­роша поставленная ими себе цель, ибо, как видно, все старания на­ших братьев сблизиться с русскими останутся напрасными, пока масса русская будет пребывать в своем нынешнем грубом состоянии и пи­тать к евреям враждебные чувства». Погром привел к временной при­остановке деятельности одесского отделения. Центральный же ко­митет в Петербурге в свою очередь испытал разочарование: при всем старании приспособляться к «видам правительства», на «Общество просвещения» сверху стали смотреть с недоверием, после того как доносчик Брафман причислил и эту организацию к учреждениям тай­ного «еврейского кагала», стремящегося к обособлению еврейства. Русификаторы, объявленные сепаратистами, находились в трагичес­ком положении. Деятельность Общества по части поощрения обще­го образования теряла свое значение по мере того, как и без его стараний гимназии и университеты наполнялись евреями. К прежнему практическому стимулу посещения русской школы — получение диплома ради гражданских прав — прибавился после издания воинского устава 1874 года еще один: приобретение льгот по воинской повинности, побуждавшее многих родителей посылать детей в русские учебные заведения. Накануне кризиса 80-х годов «Общество просвещения» стояло на распутье. Дальнейший путь вел эту организацию к народной школе и национальному воспитанию.