Новейшая история ислама в России

Помимо прохристианских заявлений, в вину Талгату Таджуддину вменялись и конкретные действия той же направленности, как то: прилюдное целование руки Патриарху Московскому и Всея Руси Алексию II на приеме в Кремле и ношение переделанной в чалму православной архиерейской митры. Эта предпосылка расколов может быть в равной степени отнесена как к социальным, так и религиозным. Участие ЦДУМ в работе ОПОД «Евразия» Александра Дугина дало повод инкриминировать Таджуддину близость к радикальному сионистскому движению Агвидора Эскина, также входящему в «Евразию». Более того, по сообщению официального сайта Исламского конгресса со ссылкой на газету «Современная мысль» он якобы одобрил употребление свинины, комментируя акцию Эскина по осквернению мусульманской святыни Аль-Акса отрезанными свиными головами. «Лишившись поддержки среди мусульман, Таджуддин стал лицемерно использовать контакты с Русской православной церковью в своекорыстных целях, изображая из себя чуть не единственного друга церкви и представляя всех остальных врагами христианства, рассчитывая на поддержку государства. При этом он перешел все мыслимые для мусульманина границы: стал носить на голове православную митру, обернутую снаружи зеленой тканью», – вторил им Совет муфтиев России. Другими «доказательствами» еретической сущности Таджуддина стали его «сомнительные фетвы» и кощунственные заявления. «Входя в мечеть, он далеко не всегда снимает обувь, ограничиваясь порой одеванием на ботинки целлофановых мешков. К ритуальной чистоте прихожан он также не предъявляет завышенных требований, сказав однажды собравшимся, что в молельный зал они могут идти без омовений, так как «на улице дождь и Аллах вас уже омыл»…Со временем Таджутдин пошел еще дальше и объявил доисламскую языческую религию древних тюрок – «тенгрианство» (веру в мирового духа Тенгри) – первой формой монотеизма. По его версии, предки татар подразумевали под Тенгри именно Аллаха задолго до пророка Ибрагима (Авраама). На первый взгляд, безобидное утверждение на самом деле преследует далеко идущую антиисламскую цель – оторвать татарских мусульман от традиционных центров исламской мысли, не допустить возрождения среди татар традиционного ислама, навязать им духовный суррогат, состоящий из смеси языческих верований, а несогласных объявить «ваххабитами» и подвергнуть репрессиям», – утверждает Тимур Вахитов, автор «программной» антитадджуддиновской статьи «Нетрадиционный ислам», опубликованной в газете «Звезда Поволжья», а впоследствии перепечатанной подконтрольной ДУМАЧР и Евразийской партии России газете «Регион Сибирь» и размещенной на официальном сайте ДУМЕР и Совета муфтиев России. Языческим пережитком было названо и пропагандируемое верховным муфтием ЦДУМ ежегодное паломничество в татарстанский город Булгары, место принятия ислама волжскими булгарами.

На самом деле никаким еретиком Таджуддин, конечно, не был. Другое дело, что он нередко изъяснялся притчами в стиле Ходжи Нассредина, сам жанр которых допускал парадоксальные выводы. Что же до переделанной в митру чалмы, то сама форма митры не позволяет использовать ее не по назначению. По всей видимости, критики Талгата Таджуддина были уверены, что православная митра – это просто разновидность фески.

Кроме Таджуддина, аналогичным обвинениям подверглись и два наиболее активных муфтия ЦДУМ – глава Регионального ДУМ Татарстана Фарид Салман Хайдаров и муфтий Пермской области Мухаммадгали Хузин. При этом, если Хайдарову вменялось вину только излишняя симпатия к иудеям и христианам, то «еретическую сущность» Хузина характеризовали его фетвы, направленные на упрочение властной вертикали в Пермском муфтияте, и призывы к властям жестче бороться с прикрывающимися исламом экстремистами. Со своей стороны лидеры ЦДУМ также активно использовали в своих «пиар-кампаниях» обвинения оппонентов в ереси, правда, не либеральной, а радикально-фундаменталистской.

Первые упоминания ваххабизма в негативном ключе прозвучали еще в 1990 году из уст дагестанских духовных лидеров, обеспокоенных ростом популярности Исламской партии возрождения. В 1991 году в принадлежности к радикальному исламу был обвинен альтернативный мусульманский лидер Карачаево-Черкесской Республики Магомед Биджиев, известный также как Мухаммад Биджи-улла и Мухаммад Карачай. До 1994 года проблема «чистого ислама» была актуальна только для Северного Кавказа, где «ваххабитский» фактор все чаще фигурировал во внутримусульманском противостоянии, однако вскоре деятельность салафитов-ваххабитов стала явной и на территории Повожской уммы.