Новелла X7

Ева закрылась от меня руками и задрожала.

— Убирайся. Уходи прочь.

Ева не двигалась с места.

Я с трудом мог держаться на ногах. Она, в отличие от меня, прекрасно видела кто стоит перед ней. Не человек. Настоящий зверь, который на ее глазах жестоко расправился с человеком, не пожалев себя самого.

Упав на колени, стал задыхаться. Ева подхватила меня под руку и дотащила до коридора, в котором горел свет, и в воздухе было меньше грязи.

Наконец смог разглядеть Еву в разорванном платье, всю в слезах.

— Зачем Вы убили Мастера? Вы ведь умрете, если не получите свое лекарство.

— И ладно.

В глазах полно мелких темных пятен, которые шипят и шевелятся как помехи на волнах. Я едва не терял сознания.

— Господин, чем я могу Вам помочь?

— Ничем.

— Я остановлю кровь, я…

— Ева, прошу тебя, уходи как можно дальше.

Ева смотрела на меня и плакала.

— Я не хочу Вас потерять.

У меня не было сил продолжать. Я пытался ее предупредить, но она не хотела слушать.

Смотрю на Еву, должно быть, мое выражение лица ее так сильно пугает. На мое лицо наползла черная маска, оскалившись белыми, ослепляющими и искажающими реальность угловатыми полосками, через которые Тень смотрела.

— Ненавижу тебя, лучше убирайся, пока я и тебя не зарезал.

Ева вздрогнула и обернулась, медленно отступая к лестнице. Я пытался держаться из последних сил.

— Только поймаю тебя, выпущу из тебя все кишки, украшу ими этот чертов дом. Будешь гореть в аду за это. Глаза тебе к черту выткну, вырву все пальцы.

Ева не стала дослушивать и убежала. Страх сработал, и она едва владела собой, побежав очень медленно. Через тридцать секунд открылся замок и наверх потянулся сквозняк.

Я лег на пол. Тень рассеялась. Посмотрел на свою рану, сколько крови я потерял. И стал спускаться на первый этаж, таща за собой огромный кровавый след. Из меня кашлем выходила кровь с какой-то кислотой, я предпринимал попытки спускаться в подвал даже тогда, когда не чувствовал совсем ничего. Только уходящую слабость, последнее из чувств.

Уронил на пол стеклянный холодильный шкаф, в котором хранился незаконченный эликсир для меня. Шкаф разбился, измяв корпус. Просовываю руку через осколки и вынимаю пакеты с кровью.

У меня опустились руки. Тадеуш солгал мне. Не было для меня никакого лекарства. И алые ампулы, что он давал мне, были не чем иным, как чужой кровью.

И эта девочка, и эксперименты над ней. Способ вывести для меня то, что продлило бы мое существование. Помогло выжить в непригодной для меня среде.

Подношу к лицу пакет, надеясь, что открытых ран во рту хватит, чтобы в мою кровь попала панацея.

Меня скорее больше тошнило, чем я вливал себе в рот чужую кровь. Но потом, через час или около того, я понял, что всего лишь очищаюсь. Из меня выходило то, чем был переполнен мой организм. Мне становилось лучше. Возвращался слух, четкое зрение. Я мог чувствовать свое тело, на животе лишь огромная полоса затянутой царапины. Силы возвращались, даже голод, которого я почти никогда не ощущал. Мне хотелось бежать. Бежать быстрее своей жизни.

Я услышал какой-то шум. Это был вой. Церберы Евы.

Те твари, которые из теней приглядывали за Евой. Впервые я их встретил в ночь кровавой Луны, но не придал этим псам, рыскающим вокруг, никакого значения. Я знал лишь, что они сторожат этот дом. А сейчас от их воя мороз по коже.

У меня был выбор. Либо сдержать стражей и не дать сбежать Тадеушу, который каким-то чудом выжил. Скорее всего, найдя брошенную заколку с каплями крови Евы. Либо спешить к Еве и не дать Церберам закончить охоту.

Улица и все происходящее снаружи остановилось. Небо рдело рыжим пламенем, этот запах коррозии повсюду. Трава поседела, прижавшись к земле. Тишина сквозит за милю.

Где же ты, Ева?

Я мчусь сквозь лес, заставляя время бежать так же, как и я, не теряя, не подгоняя ни секунды. Мне кажется, я даже чувствую ее присутствие где-то рядом. Оглядываюсь, выйдя на открывающее горизонт на востоке поле. Изо рта выдыхается пар, июньская ночь так же прозрачна, как стеклышко от бутылки.

Ева пряталась среди высокого поля, за оградой, рядом с красным вагончиком. Она совсем изорвала об колючие кусты и цветки юбки своего платья, все руки в порезах. Потемневшие испуганные глаза остановились на мне.

Приближаясь к ней, понимаю, что узнаю эти цветы. Physalis. Или «изумрудная ягода».

Ева дышит очень глубоко, пропуская и забывая вовремя делать вдох. Она так напугана, что не может пошевелиться. Она плачет, смотря на меня с… надеждой.

Я лишь вспомнил о том, рассматривая эти странные цветы, напоминающие фонарики, которые «светятся» в темноте беззвездной ночи, одну французскую легенду. Согласно именно которой подобные цветы принято дарить девушке, если собираешься стать отцом ее детей.

Я присел напротив нее.

— Все уже закончилось.

Ева смотрит на меня, и вряд ли внутри нее хоть что-то шевельнулось. Глядит безучастно, думая лишь о том, как бы поскорее избавиться. Чтобы я умер, чтобы все те, кто знали о ней, исчезли. Ни сострадания, ни жалости.