Новеллино

Сказав это, король точно изложил ему то, что предлагала дочь графа в своем письме, и то, что Ариэте ей на это ответил, вместе со всем остальным, что он узнал об этом деле, а затем сказал:

— Хотя мы вместе с графом прекрасно поняли и уразумели, что твое последнее условие относительно брака, предложенное девушке в конце письма, было вызвано только опасением совершенно разгневать девушку, ибо ты знал, что условие это неосуществимо вследствие большого неравенства вашего положения, однако, если бы помимо всех твоих достоинств природа дала тебе знатность, а Фортуна сделала богатым, как дочь графа, то ты мог бы посвататься к гораздо более высоко стоящей даме. Так вот, ввиду того что в счастливые дни ты доставил нам столько побед, а нашему горячо любимому графу сохранил всю его честь, мы обсудили это дело и приняли твердое решение устранить все названные препятствия и в награду за твою выдающуюся доблесть отдать тебе в жены эту знатную и прекрасную девушку, чего она так сильно желает и что тебе казалось невозможным.

Когда король кончил свою речь, граф красноречиво подтвердил его слова и, чуть не плача от умиления, обнял и поцеловал рыцаря, благословив его как своего зятя и единственного сына.

Благоразумный рыцарь был столь же изумлен, как и обрадован таким неожиданным счастьем и не нашел никакого другого ответа, кроме следующего:

— Государь мой, хотя я хорошо сознаю, что могучая власть твоего величества и доблесть графа, моего бывшего господина и нынешнего отца, простираются так далеко, что вы можете поднять меня на высшую ступень славы и почета, однако я столь ясно сознаю свое место, что, подобно тому как я не в силах выразить вам должную благодарность, я точно так же полагаю, что никакое приличие или долг не позволят мне принять столь высокое положение. А потому да будет предоставлено благоразумному усмотрению твоего величества и его светлости поступить так, чтобы устранить оба затруднения. Я же, не заслужив этой милости ни своим состоянием, ни каким-либо своим поступком, буду считать себя щедро награжденным благосклонностью твоего величества и буду вечно называть себя твоим выкупленным рабом и нижайшим слугой графа.

Он поцеловал ноги короля, и беседа их на этом закончилась. Великодушный король, не желая откладывать дело в долгий ящик, а, напротив, стремясь поскорее полностью осуществить его, тотчас же распорядился, чтобы на следующий день было приготовлено величайшее и пышное празднество в его королевских покоях, что и было исполнено. Когда собралось великое множество баронов и рыцарей, много дам и разных знатных гостей, началось веселое празднество, причем по желанию короля ни девушка, ни другие приглашенные не догадывались о его причине. В разгаре празднества король велел привести дочь графа, столь же блиставшую природной красотой, сколь и изяществом своего убора, так что все только на нее одну и любовались; и после того как герольды провозгласили мессера Ариэте главным начальником войск и графом де Фуа[326] (ибо графство это осталось без владельца), король при восхищенных взорах всех присутствующих повелел новому графу взять в жены благородную девушку. А затем празднество продолжалось с удвоенным оживлением при общем ликовании всех присутствующих. Когда же немного погодя многим стала известна причина этого неожиданного события, то все с восхищением одобрили и наградили похвалами короля, графа, девушку и рыцаря, каждого в отдельности и всех вместе. Через несколько дней, когда великое празднество закончилось, граф решил, что настало время вернуться с молодыми супругами в свои владения. На прощание король одарил их пышными подарками, и они уехали. Прибыв домой, они были встречены наилучшими пожеланиями, празднествами и ликованием подданных, и каждый из них был вполне удовлетворен таким исходом дела. Ариэте, побуждаемый сыновней любовью и почтительностью, пожелал призвать своего отца, мессера Лопеса, чтобы он разделил его величие и славу, и послал за ним почетное посольство. Когда через некоторое время мессера Лопеса привезли, каждый может себе представить, как велики были радость и веселье, испытанные этими тремя полными любви и нежности сердцами. Оставляя их в таком счастье, я на этом кончаю и прекращаю дальнейшее писанье моих новелл.

Мазуччо