Новеллы

И они умащивают, укутывают его. Однако Аннуш нет-нет да и взглянет искоса на лебедя, как будто винит его за свою опрометчивость, как будто хочет сказать: вот, заставила ее проговориться эта немая тварь, которая всегда молчит и молча покачивается на воде.

1940

Перевод В. Смирнова.

ОБИДА

Мальвинка уже окончила первый класс, ей и лотерейные билеты уже присылали, и даже список новых книг из библиотеки; она и в кино ходит, и по телефону умеет разговаривать. А на днях дедушка-нищий смиренно снял перед ней шляпу и сказал: «По-кор-но про-шу, ба-рыш-ня…» Голос у него дрожал, будто тоненькая струна в груди была натянута, и кто-то тихонько и робко тронул ее.

Когда Мальвинка услышала слово «барышня», сердечко ее подпрыгнуло, будто кузнечик, лицо, тельце так жаром и обдало от радости… и она отдала нищему маленький, красный, с золотым замочком кошелек со всем его содержимым — шестнадцатью филлерами. Потом Мальвинка пошагала дальше, и обе косички мотались за спиной у нее влево и вправо, а она гордо поглядывала по сторонам и сама у себя спрашивала:

— Куда ехать изволите, барышня? Пересадочный билет прикажете?

Подружке ее Агнешке всего пять с половиной лет, и, когда Мальвинка читает ей плакаты, она вечно делает вид, будто и так понимает, что на них написано.

— Понимаю, понимаю, — говорит она. — Бешеные собаки, карантин тридцать дней.

И, между прочим, она тоже умеет говорить по телефону.

Выходит, обе девочки уже совсем большие, все знают, есть-пить умеют, правила приличия им известны, за чем угодно их послать можно, — они и газету купят, и хлеб, и сахар, и овощи, так что совсем напрасно бакалейщик так медленно отсчитывает им в руки сдачу. Чего уж тут, ведь на деньгах цифры написаны.

Когда тетя Цина — подруга Мальвинкиной матери пригласила девочек в пусту[13], родители сначала побаивались отпускать их одних, но те только отмахивались:

— Ой, ну что вы…

И когда их стали предупреждать, чтобы они остерегались лошадей, не дразнили быка и не подходили слишком близко к коровам, они только переглядывались меж собою. «Эти родители как маленькие, будто не знают, право, с кем имеют дело».

— Бешеные собаки. Карантин тридцать дней, — заявила Агнешка.

Родители только глаза удивленно округлили: что сие значит? И тогда Агнешка от всего сердца пожалела их: вот ведь, бедняги, даже плаката прочитать не могут.

Но родители все же очень волновались. В день отъезда они проснулись с первыми лучами солнца, подошли к окну и начали укладывать кукол, ракушки, в которых шумит море, а также чернила, перо и почтовую бумагу, которые Мальвинка повезет с собой, чтобы писать письма. И не только от своего имени, но и от Агнешкиного.

Тетя Цина прислала за ними из пусты одну даму-родственницу, и у девочек с этой дамой сразу отношения не заладились. Сладкой она прикинулась, будто ее в меду выкупали, а у самой взгляд острый такой.

— А шлепки малышкам дают? — так мило поинтересовалась она.

— У нас, извините, — ответил папа Мальвинки, — для этого птица Янчи имеется.

«Напрасно, — подумала Мальвинка, — не стоило этой тете про Янчи рассказывать».

У них в доме и в самом деле была птица Янчи; правда, Мальвинка никогда ее не видела, но имела возможность убедиться, что она и правда существует. Как-то раз, когда Мальвинка вымазала все мамины румяна на свои щеки, а нос облепила маминым ночным кремом, папа тут же вышел в соседнюю комнату и там обсудил происшествие с птицей Янчи. И Янчи сразу полетел к родителям Агнешки, а оттуда пришла горничная и сказала, что, к сожалению, птица Янчи пожаловалась на Мальвинку, и сегодня Агнешка не придет с ней играть. Птица слетала и к тете Гизи, где маленькую Мальвинку всегда угощали пирожными, когда она приходила в гости… Теперь и к тете Гизи нечего было ходить, Янчи и там наябедничал. А эта тетя из провинции только головой затрясла и сказала:

— Это, конечно, прекрасно, птице Янчи мы тоже скажем, но, простите, у нас и шлепки полагаются.

— Шлепки? — спросила Мальвинка. — Благодарю. — И она вздернула плечи. — Тогда, пожалуй, мне не так уж и хочется ехать.

— А как же билеты на поезд? — спросила тетя из провинции. — Их что, в окно выбросить?

— В окно? — повторила Мальвинка. — Зачем же, можно и в дверь.

И обе девочки ужасно расхохотались, словно тысячи колокольчиков зазвенели у них в горле. Тетя из провинции покраснела, папа потребовал соблюдения тишины и порядка, на что тетя, прибывшая за девочками, заметила:

— Скорее правил приличия, сударь, правил приличия.

Сударь! Как тут было снова не рассмеяться. Ой-йой-йой! Со смехом они выскочили из комнаты, бросились в траву, зарылись в нее лицом и ну смеяться.

— Сударь, сударь…

Даже слезы из глаз покатились.

Но вскоре им тяжко пришлось — мыться заставили; тетя из провинции, к сожалению, их уши проверила, а потом как схватит щетку, как начнет ею орудовать, волосы им расчесывала, трясла их, словно они не девочки вовсе, а грязные рубашки в руках пьяной прачки.