Новенькая дикого. Закрытая школа 2

— Мчись на двух машинах сразу, - кричу на невозможного. — Я доеду на метро.

— Варь, хватит. Каким образом ты доедешь?

Распахиваю пуховик и под мягко говоря шок, отодвигаю футболку, чтобы достать из лифана карту.

— «Тройка» всегда со мной. Нужно себя обезопасить с таким как ты. Кто знает, что произойдёт.

Артём стремительно выхватывает карточку.

Не успеваю и пикнуть, кладёт её на самый верх шкафа.

— Всё. Теперь не с тобой, - лыбится довольно.

— Или у тебя на этот случай мелочь в трусах есть? - опасливо предполагает.

— Вытряхивай. Я её под шкаф запинаю.

— Тебя бы кто запинал.

— Не волнуйся, мышонок, ты меня морально так отпинала, что не знаю как и жив, - выводит меня на лестничную площадку.

В молчании спускаемся на лифте.

— Будь хорошей девочкой, Варь. Вспомни себя до того, как встретила меня, - подталкивает к такси.

— Я же волноваться буду. Что ты за бессердечное животное?!

Сказала и мигом очутилась в грозовом дурмане. Артём судорожно сжимает меня, а я просто цепляюсь за него и молчу.

— Я не хочу, чтобы отец снова тебя обидел. С ним всё хорошо. В норме он. Не переживай, - чувствую поцелуй в волосы.

— Люблю тебя, мышонок.

— Я тебя…т-тоже.

С трудом, но дикий отпускает меня.

— Уже получше выходит. Всё. Иди, - открывает мне дверцу.

Залезаю. Хлопок и тут же раздаётся короткий стук.

Разобравшись в механизме с небольшим промедлением опускаю стекло вниз.

— В неприятности не лезь. До обеда хотя бы. Окей? - заглядывает дикий в салон.

— А что в обед?

— Я освобожусь и приеду к тебе.

— Хорошо. Не буду лезть. Да я и не лезу. Они сами как-то.

Улыбнувшись, парень отходит и ждёт на тротуаре пока водитель отъедет.

Оглядываюсь вроде спустя недолгое время, но успеваю увидеть лишь силуэт отдаляющегося мотоциклиста.

Всё в норме?

Когда всё в норме со скоростью ракеты не уезжают.

Сколько можно не договаривать?

Что за идиотская тенденция?

33

Дикий

— От чего сердечный приступ возник, Кир? Он никогда на сердце не жаловался, - нервно барабаню пальцами по скамейке.

— Наши отцы, сам знаешь, громче всех орут о «династических» браках, - отпивает воды друг.

— Панкратова и надавила на больное место. К её фальшивой личности не прикапаться было. Жалко твоего отца. Возможно, он её даже и любил.

— Эта… - силюсь вспомнить. — Анжела. Она аферистка?

— Назови как хочешь. Суть не изменится, - жуёт грустно батончик Ледов.

— Но как это могло произойти? Служба безопасности всех всегда проверяет. У отца и на Варю досье есть.

При упоминании мышонка в груди теплеет.

Стоп. Сосредоточиться.

— Х*й его знает, - не понимает тоже Ледов.

— Какая-то схема сложная была. Я в подробности не вдавался. Но она ободрала его как липку.

— Совсем ничего не оставила? - поражаюсь.

— Нет, конечно. Твой папаня же не лошок полный. Но дом при разводе оттяпала, со счетов все деньги выгребла. Не знаю… - вздыхает парень.

— Мне кажется, Виктору Ивановичу больше херово стало из-за того, что эта шваль его предала.

— Я тебя умоляю, - вытягиваю ноги.

— Отец безжалостнее Сахида, а ты сам знаешь какими делишками тот промышляет. Для папы произошедшее пустяк. Встал, отряхнулся и пошёл. Ну, немножко сердечко прихватило от того, что его непобедимого и с эго, как весь земной шар, на*б*ли. Ничё. Поправится, - не знаю хочу ли убедить в этом себя или Кира.

Медсестра выходит из палаты, заставляя меня приподняться.

— Можете проходить, - позволяет. — Но недолго. Больному нужен покой, - добавляет и уходит.

— Иди, - разминает шею Кир. — Я там не нужен, а вам надо поговорить.

Чего-то страшно, а мне это не свойственно.

Ок.

Начнёт опять прессовать - уйду.

Шагаю к палате. Вхожу и осматриваюсь. Неплохо.

Светло. Просторно. Папа полусидя на кровати, что странно не давил на меня.

Смотрел совершенно спокойно - без толики обычного осуждения.

— М-м. Отец? - взъерошиваю волосы.

— Садись, Артём, - указывает глазами на стул.

— Слушай. Ты пугаешь, - откашливаюсь.

— Словно это наш последний разговор. Что за поворот на сто восемьдесят градусов?

— Клиническая смерть отлично вправляет мозги. Переосмысливаешь многое.

— Клиническая смерть? - стынет кровь в жилах.

— Я хотел поговорить с тобой насчёт Вики, Артём.

— Что…почему сейчас? - запинаюсь, опускаясь на стул.

— И забыл насколько хрупкой является жизнь, сын. Нужно прекратить тебя мучить. Рассказать, как на духу и надеяться, что ты сможешь меня простить.

— Я…может ты отдохнёшь и потом расскажешь? - страшит меня папина бледность.

— Нет, - сопротивляется родитель.

— Либо сейчас, либо никогда...Так...с чего бы начать... - карие глаза подёргивается пеленой грустной задумчивости.

— Ты был маленький и не помнишь, но я всегда любил её.

— Па…

— Молчи и слушай. Мне нелегко говорить, прояви уважение.

— Хорошо, - прикусываю язык.

— Тебе было лет пять, когда мы с Максимом решили вложиться в наше дело. Я и раньше был преуспевающим инженером, но Ледов… - папа позволяет себе усмехнуться.

— Ему всегда хотелось иметь больше. У него тогда были не особо известные кофейни. Я не знаю как он затянул нас в болото криминала. И почему мы из обычного инженера и предпринимателя перешли в разряд, самых крупных поставщиков оружия, но имеем то, что имеем.