Новенькая для коменданта

Положил руку ей на плечо, и она быстро успокоилась. Прикрыла глаза и запела слабым надломленным голосом:

Тьма вернётся в отчий дом,

Сведёт девушку с ума

Тесно в теле им одном,

Тело девы ей тюрьма.

Мыслей много, гнев кипит,

Крошит камень и металл.

Всех она освободит,

Коль взойдет на пьедестал.

От оцепенения меня пробудили хлопки Рассела.

— Браво, Юнова. Красивые стихи, ты не теряешь времени в Анкридже зря.

— Это не стихи, это предсказание, комендант Хэммент. Тьма падёт на мир, и все изменится. Оковы падут.

Я следил за перепалкой Рассела и Юновы и крепче прижимал ладонь к груди, где тьма испуганно ворочалась. Ей совсем не понравилась эта песня. Строки про сошедшую с ума девушку и гнев наводили на мрачные мысли.

— Мы этого не допустим, — вполголоса пообещал тьме, даже если выступление Юновы было очередным представлением.

— Меня отпустят? Переведут в Нуридж? — с надеждой вопрошала подрывница, неверно расценив мой визит.

Моя воля, я всех бы забрал, включая Рассела.

Комендант подталкивал меня к выходу, а Юнова кричала все громче, переходя на плач, пока тяжелая дверь не отсекла её страдания от нас.

— Добавь её личное дело к остальным, — глухо попросил друга.

— Не всех можно спасти, Гидеон, — повторил Рассел.

— Добавь.

— В Нуридже, у каждого пятого будет погибший знакомый или родственник с того поезда, её разорвут на части. Анкридж продлевает ей жизнь.

— Ты считаешь это можно назвать жизнью?

— Я считаю это правосудием, но дело ты получишь.

У камеры Лексы Нобераль Рассел замер ненадолго, словно взвешивая, стоит ли пускать меня дальше. Выдержав внутреннюю борьбу, он все же коснулся магической плиты.

— У тебя две минуты, не выйдешь — останешься внутри до завтрашнего утра, пока не начнётся первый обход. Вопросов у надзирателей будет много, и я на них ответить точно не смогу.

Две минуты, чтобы узнать у измученной безумной женщины правду. Не много, но хоть что-то. Шагнул в камеру, и Рассел быстро прикрыл за мной дверь.

Такая я же камера, раковина, нужник, кровать. Ничем не отличается от предыдущей комнатушки. Вот только взгляд у женщины немного иной. Знакомый фиолетовый оттенок радужек, замершие в уголках глаз слезы, вина и надежда. Мать Алоизы посмотрела на меня, как смотрят на потерянного ребёнка. Как часто я видел это в глазах родителей моих подопечных. Нежность, тревога, любовь.

— Ты здесь… — звенящий голос, натянутых до предела струн. Вот-вот порвутся. Вот-вот эта хрупкая несчастная женщина онемеет.

Она поднялась с кровати и, не веря собственному разуму, сделала осторожный шажок в мою сторону.

— Я же не сошла с ума? Это ты? Ты?

Попятился. Уперся лопатками в дверь, не понимая, зачем пришёл сюда, и только тьма рвалась вперёд, жаждала обнять Лексу Нобераль, заливалась слезами, заставляя моё сердце болезненно сжиматься и биться вновь с утроенной силой.

— Моё бедное дитя. Что они сделали с твоей душой?

Тонкие пальцы зарылись у меня в волосах, а мои руки сами собой обняли женщину. Тьма пыталась что-то сказать моими устами, но не находила слов, а я не знал чем помочь, я лишь был странным проводником этой болезненной нежности.

— Она любит тебя, — улыбнулась Лекса, отстранившись от меня. — Столько преданности и заботы. Столько лет ты защищал её, Гидеон. Спасибо тебе...

Настойчивый стук в дверь не позволил мне узнать больше. Вопросы лишь мучительно множились в моей голове. Тьма, Алоиза, Лекса Нобераль, я… Какой извращенный разум стянул нас одной нитью?

— Я ничего не сделал, — виновато ответил женщине, но она лишь толкнула меня к выходу.

— Сделал и сделаешь. Потанцуй с ней. Она очень ждёт.

Рассел буквально выдернул меня наружу и осуждающе посмотрел.

— Дайхард, ты в первую очередь подставишь меня, если тебя закроет в камере!

Дверь на моих глазах опечатало магией, а тьма продолжала рваться обратно, кроша мои рёбра.

— Прости, — бросил ему, не сводя взгляда с темницы Лексы Нобераль, чувствуя дрожь во всем теле.

— Черт с тобой. Даже знать не хочу, что ты увидел, что у тебя такое лицо. Забирай дела заключенных и катись отсюда. До обратного парома меньше часа, не успеешь на него — застрянешь тут ещё на двое суток.

Такая перспектива грозила мне опозданием к празднику и танцу с Алоизой, а я обещал уже нескольким людям и одной темной стихии, что не пропущу этот вечер.

Холодный морской воздух вернул силы после посещения Анкриджа. Глотнул стылого чая в своей каюте и разложил на столе дела арестантов. Двум мальчишкам едва исполнилось пятнадцать. Безобидная выходка, повлекшая за собой тяжкий вред здоровью третьего. Никакого злого умысла, просто найденная подростками сигнальная ракетница, и вот у одного не досчитались пальцев, а остальных обвинили в покушении на убийство. Невнятные показания свидетелей, неубедительные доводы адвокатов, полная незаинтересованность судьи, и теперь парочка олухов из неблагополучных семей отправились в самое жуткое на свете место. Карандашные заметки Рассела заставили улыбнуться. Ему не все равно, и его чутью я доверяю, ребят нужно вытаскивать, пока Анкридж не вытянул и из них душу.