Новенькая на факультете боевых магов (СИ)

Послышались одобрительные крики и аплодисменты. Среди почетных зрителей на трибунах я разглядела сеньору Вальенде и мальчиков — Нейла и Коби. Они приехали посмотреть на заключительный матч между командами Хендфорда и Балленхейда, но, учитывая тот факт, что флаг четырёх стихий взял Норман Гроувз, мой бывший однокурсник, то даже наша победа в стихийном баскетболе не исправит ситуацию. Честно, все в Балленхейде были рады такому исходу — золотой кубок с недавних пор вызывает у большинства желание выбросить его в ручей к тигровым пираньям.

— Во-вторых, от души благодарю всех собравшихся за оказанную мне честь носить эту красивую медаль. Она отлично смотрится рядом с короной у меня на груди, не так ли?

И снова овации. Что я, собственно, сказала такого? Пока толпа гудела, я бросила взгляд на Джеда. Он состриг опалённые волосы и выглядел теперь совсем взрослым мужчиной, решительным и бесстрашным. Конечно, я успела устроить ему скандал по поводу того, что он ушёл с Брайсом, не попрощавшись, на что он ответил: «Не приписывай мне излишнее благородство, Фостер, ты ведь знаешь, что я не такой. Твой приятель просто дал стрекача, а я пустился за ним, пока вы с ректором обжимались». И пусть я всегда ратовала за то, чтобы его слова не расходились с делом, такая версия мне нравилась куда больше.

— А в-третьих, — продолжала я, крепче сжимая руку Джеда, — я открыла для себя одну важную истину. Раньше я полагала, что самое страшное на войне — потерять близких. Я и сейчас так считаю, конечно, но вот ещё что. Подвергать свою жизнь необдуманному риску тоже неправильно, не хочу, знаете ли, обречь на душевные муки тех людей, которые меня любят. А их не так уж и мало, я полагаю, и самый главный из них стоит сейчас рядом со мной.

Самый главный из них наклонился, чтобы добавить в микрофон:

— Я безумно рад, что мне удалось добиться расположения самой красивой девушки в академии, несмотря на все косяки с моей стороны. Да, и самой умной, самой талантливой и самой смелой, конечно же, не щипай меня за бок, Фостер, я это и так собирался сказать. И, пользуясь случаем, хочу спросить. Кадет Элла Фостер, любимая, выйдешь ли ты за меня замуж по-настоящему, а не фиктивно?

И он — боже мой! — у всех на глазах стал передо мной на одно колено и вынул из кармана обитую алым бархатом миниатюрную коробочку. И когда только успел прикупить кольцо?

Стоявшие на сцене ребята засвистели и зааплодировали. Кто-то отпустил грязную шутку, кто-то уже давал советы по поводу первой брачной ночи. После того, что мы пережили, я не могла сердиться на них. Наоборот, была благодарна за поддержку. Сердце переполнилось счастьем, в глазах подозрительно защипало.

— Как я могу отказать тебе, кадет Фицрой? — голос сорвался, но его заглушило всеобщее ликование.

Прямого запрета в Уставе на поцелуи на сцене в присутствии ректора и представителей семи академий Тройственного Союза нет, а значит то, что прямо не запрещено, в особом разрешении не нуждается. И как только Джед надел на мой безымянный палец красивейшее колечко с бриллиантом, наши губы соприкоснулись в самом головокружительном и самом сладком поцелуе за последний час, учитывая тот факт, что мы не целовались — кошмар какой! — уже более шестидесяти минут подряд. Как всегда при этом у нас бывает, над головами закружились искристые снежинки, а резкий порыв ветра сорвал с кустов несколько соцветий рододендронов и бросил в гудящую толпу.

— Раз, два, три, четыре, — считали друзья.

А Пламфли подскочил, загородив нас собой, и заголосил в микрофон:

— Жизнь, как видите, продолжается, несмотря ни на что, и это самое главное. Поздравим же жениха и невесту, друзья! Пожелаем влюблённым мира, гармонии, всяческого благополучия и, конечно же, наследников, да побольше! И, я так полагаю, стоит заказывать диплом не на имя Эллы Фостер, а на имя Эллы Фицрой? Приятные хлопоты, что ни говорите. Обожаю свою работу.

Дождавшись окончания строгого траура и завершения судебного процесса над Ирвином Ноксом, отпраздновали свадьбу — пышную, сытую, весёлую, с огромным количеством гостей, обилием танцев, конкурсов, фейерверков и подарков. Я печалилась только об одном — о том, что на празднике не было моего младшего брата. И, получив отпуск, на медовый месяц мы с Джедом отправились в Альверию. Там нам предстоял очень серьёзный и малоприятный разговор с тётей Эмили и оформление опеки над Мирреном. В Ла Риору вернулись перед самыми выпускными экзаменами уже втроём — с Мирреном, для которого подобное путешествие было в новинку. А я была счастлива вновь ступить на землю, где случилось столько всего значимого, поучительного и просто приятного. И теперь по прошествии стольких событий я без всяких сомнений могу сказать: Ла Риора приняла меня как родную.

ЭПИЛОГ

— Поместье сеньоры Вальенде, несколько лет спустя —