Новенький

– Возможно, ты прав, согласен, в математическом аспекте варианты прекрасные, двенадцать против десяти. Но ты забываешь, что это люди, а не цифры. Это вам не компьютерные стрелялки играть. Это в вашей "Контра Страйк" просто циферки уменьшаются, а здесь жизни твоих товарищей. Какой будет у тебя боевой настрой, если каждый второй товарищ будет безмолвно лежать в луже собственной крови? А каждый третий будет орать и молить о помощи, потому что тело нашпиговано свинцом и теперь мучаясь от боли, он медленно отдает концы. Морально отряд будет подавлен и разбит, а таким отрядом сложно управлять. Представил? Кучу мертвых товарищей у тебя перед глазами и запах собственной смерти в воздухе. Ну и какой у тебя будет настрой? – глаза капитана впились в опущенное вниз лицо сержанта, кажется, он смотрел на свои старые бертцы и не видел их.

Слушая речь командира, и представляя весь этот ужас перед глазами, Репа, так мы его называли между собой, уменьшался в размерах. Плечи свернулись, а голова непроизвольно отпускалась вниз. Но крайний вопрос заставил его встрепенуться, вырваться из оков угнетающих мыслей. Его лицо стало красного цвета, а в глазах сверкнула ярость.

– Боевой настрой у меня будет! Боевой! Я им всем покажу, из чего мы сделаны! Я за каждого отомщу, за каждого из наших! – выдал он, сжимая автомат до белых косточек.

Командир ещё минуту стоял молча, стараясь не испортить эту минуту, позволяя каждому из невольных слушателей проникнуться мгновением. Каждый глядя на сержанта понимал, что он говорил, как есть. И не дай Бог кому-то навредить хоть одному из наших, он обязательно его найдет, и именно с этим выражением лица сделает всё, как обещал. Каждый в тот момент почувствовал, что сделает тоже самое, если кто-то перейдет дорогу боевому товарищу. Боевое братство, мать вашу!

– Ну всё, не кипи, я знаю, что ты будешь сражаться до последнего, – с отцовской улыбкой сказал командир. Он пытался их запугать реалиями, цифрами, логикой, вот прям здесь, пока страх владеет разумом. Но они прошли проверку, очередной раз прошли. В бою не всегда побеждает математика и тактика, многое решает именно вот такой боевой дух. А в разведку со слабым душком не берут, и он ещё раз в этом убедился.

Вдруг, на рынке, где они только что проезжали, началась яростная канонада. Все инстинктивно сжали в руках холодную сталь автоматов, и начали нервно оглядываться по сторонам.

– Дождались кого-то, – тихим голосом резюмировал происходящее командир.

– Там что-то происходит? Совсем рядом прям командир! – указывая пальцем в направлении села, затараторил подбегающий Батон. Мы посмотрели на него с удивлением, потом на друг друга и снова на него. И тут всех пробрал хохот. По очереди, хватаясь за животы, усыкались все.

Наш Юра, молодой боец, за свои выдающиеся способности получил позывной Батон. Он мог спать в любом положении, в любом состоянии и в любое время суток. На армейском сленге слово спать, иногда заменяется на равнозначное прилагательное "батонить". Что означает, прикинуться булочкой и спокойно лежать на полочке. Архимед некогда произнес сильную фразу: "Дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир", но наш Юра пошёл дальше и доказал всю несостоятельность его мышлений, выведя свою личную формулу: "Дайте мне точку опоры и пусть весь мир подождёт". Чудеса эквилибристики он показывал постоянно, а апогеем искусства можно считать его умение засыпать стоя на тумбочке дневального. Чтобы вы понимали всю невозможность данной затеи, поясню, на тумбочке дневального, размером 50 на 50 сантиметров и высотой десять сантиметров, боец, стоит два часа по стойке смирно. По стойке смирно! Но для нашего Батона нет ничего невозможного, когда он хочет спать, а спать он хочет всегда. Однажды он прям так, оловянным солдатиком, рухнул с тумбочки дневального, разбив себе при этом только губу. После чего система стабилизации Батона ввела поправки и создала новые настройки для сна стоя. Вуаля! Его удивительный организм, попав в армию, приспособился и ввёл новый режим курсовой устойчивости. Режим сна стоя! Ну разве армия не творит чудеса, а?

И вот сейчас, в нервозной череде событий никто не заметил, что Батон всё это время благополучно спал. Мы уже раз пять мысленно простились с жизнью, мусульмане приняли христианство, христиане успели сделать себе обрезание, а он в царстве Морфея прохлаждается! Счастливый человек, что скажешь. И помрёт ведь с закрытыми глазами, так и не успев толком испугаться.

– Чё вы ржёте? Рядом стрельба идёт, а вы ржёте, – с обидой и непониманием произнес Батон.

Но все продолжали смеяться, не в силах связано произнести два слова. Возможно, это перенесенная нервозность нашла наконец-то выплеск эмоций через смех, потому что смеялись до коликов, искренне. Спасибо тебе, Батон, ты даже не понимаешь, как сейчас разрядил обстановку. Все были уверены, что на этот раз сержанты не поведут его в сушилку учить уму разуму. Простят. Ей Богу простят.