Новенький

– По машинам! Надо убираться отсюда, – смахивая слезу и пытаясь остановить смех, как можно серьёзнее произнес командир. И посмотрев на Юру, вновь заливаясь смехом, добавил, – глаза и уши армии, блин.

Вереницу моих воспоминаний, об этом неприятном и в то же время позитивном случае, прервал шум приближающихся коробок. Моторы ревели надрывисто, значит броня летела на всех парах. Звук шёл со стороны недавней перепалки, где клубы черного дыма напоминали об инциденте. По мере приближения скорость уменьшалась, для того, чтобы с далека определить наш настрой. В принципе, у боевиков в этих краях бронетехника не водилась. Но с другой стороны, всегда лучше перестраховаться. Мало ли.

Подняв ладонь в качестве приветствия, они медленно, стараясь не пылить, проезжали мимо нашей колонны на своём бэтээре11.

Другие вояки, бывало, пролетят мимо, и ты ещё минут пятнадцать задыхаешься в облаке пыли, а эти, эти всё понимают, словно чувствуют всё. Пыль плотным слоем лежала на обветренных лицах, на пересохших зубах виднелась насып песка, и мне казалось, что даже среди всего шума ревущих моторов я слышал скрежет сухих крупинок, когда они улыбались. Несмотря на усталость, что читалась в глазах, они улыбались. Улыбались не потому что им было хорошо, нет. Они смотрели на нас с каким-то сочувствием, понимали, что каждый из нас присутствует на этой войне не по своей воле. Глядели на нас, на юнцов, на вчерашних школьников, и не понимали, как таких молодых парней занесло на безжалостную мясорубку.

Вопреки усталости, вопреки страшному обезвоживанию организма, вопреки всему они улыбались только ради того, чтобы приободрить нас, не стрелянных юнцов.

Сколько бы ужасных историй мы не рассказывали друг другу об этой группе спецназа, какими бы демонами мы их себе не представляли, на вид это были обычные, добродушные парни. Глаза горят, лица улыбаются, ну прям одуванчики. Ни за что бы не подумал, что они могут быть угрозой для чьего-то здоровья. Вот проколешь ты колесо на трассе, пока будешь репу чесать да кумекать, с чего бы начать, вот такой вот рубаха-парень сам остановится, из машины выбежит, одной рукой твою тачку поднимет, другой колесо поменяет, хлопнет тебя по плечу и с криком "Бывай" умчится в точку по своим делам. А ты, открыв рот, стоишь и думаешь, где здесь ближайшая больница, чтобы уточнить: у тебя открытый перелом плеча или закрытый?

Вот такими они мне показались в первую нашу встречу. Экипировка, уверенность в движениях и особый взгляд выделял спецназовцев из общей массы. Складывалось такое ощущение, что они беглым взглядом просканировали сразу всё и всех. Не задавая никаких вопросов, не вступая в диалог, они уже знали кто мы, куда двигаемся и на что способны. В глазах было спокойствие и они не пытались кем-то казаться, нет, они знали свои силы и какой уровень задач им доверяют, но при этом они смотрели на нас, на зеленных солдатиков, как на равных. И у меня, как и у многих моих товарищей, где-то глубоко внутри зародилось чувство гордости. На какой-то миг мы стали одним целым с этими, уже не раз доказавшими свою отвагу мужчинами. Они приняли нас за своих. Нас, сопливых молокососов, которые в мишень то не всегда попасть могут, и вдруг мы оказываемся на одной ступени. И каждый из нас, непроизвольно выпячивая грудь вперёд, всем своим видом кричал самую важную мысль: "Спасибо. Мы не подведём".

Глава 3 Три скрипа