Новгород, открытый археологами

На соседней усадьбе Е мы увидели подобную же картину застройки. Если бы мы судили об этой усадьбе только по застройке и по обычным бытовым находкам, могло бы сложиться впечатление, что это скромная усадьба рядовых горожан, среди которых были и ремесленники (в конце XIV в. здесь жил и работал ювелир). Но берестяные грамоты дали иную характеристику усадьбе.

В. Л. Янин, исследуя эти грамоты, установил, что на усадьбе Е с середины XIII в. и до конца XIV в. жили должностные лица, ведавшие сбором дани в северных областях. Вот грамота № 248 (найдена в слое рубежа XIV - XV вв.): «Бьют челом карелы из погостов Кюлолакского и Кирьяжского Господину Новугороду. Обижены мы с немецкой половины. Земля отцов наших и дедов… У Вымолцов господа отняли кречетов… Верши рыболовные пограбили, а сами мы…» Смысл даже оборванной грамоты совершенно ясен: карелы двух погостов (сел) жалуются на соседей-шведов (немецкую половину). Жалоба, адресованная не совсем обычно - Господину Новугороду, обращена была к определенному лицу, проживавшему на этой усадьбе.

Из других грамот явствовало, что таким лицом был сборщик дани.

В слоях середины XIV в. на этой же усадьбе найдены пять грамот, адресатом которых был Максим. В. Л. Янин пришел к неоспоримому выводу, что этот Максим был братом известного посадника Юрия Онцифоровича, роду которого по крайней мере с XIV в. принадлежали соседние усадьбы И и Д. Теперь выяснилось, что и усадьба Е принадлежала этим же владельцам. Тогда многое становится понятней. Боярская семья, даже и многочисленная, не разбрасывалась по всем принадлежавшим им дворам, а жила на каком-то одном. На других же дворах жили слуги, ремесленники, приказчики, управляющие, которые могли вести деловую переписку с подвластными вотчинами и около домов которых могли встретиться грамоты, адресованные их сюзеренам, но доставленные сюда, в канцелярию, с соответствующими распоряжениями.

В слоях второй половины XIV в. была прослежена одна особенность, относящаяся уже не столько к расположенным здесь усадьбам, сколько к службе охраны улиц.

По Писцовым книгам и другим документам известно, что в Новгороде существовала специальная ночная стража - решетники.

Теперь мы увидели, что представляли собой сами решетки и где они располагались. У перекрестка Великой и Кузьмодемьянской частокол, ограждавший усадьбу Е со стороны Великой, был смещен таким образом, что оставался свободный клин, размером (в основании) около 1 м и высотой около 6 м, опиравшийся основанием на мостовую Кузьмодемьянской улицы. И здесь, у перекрестка мостовых, в самом широком месте клина, вкопан был толстый столб. На противоположной стороне мостовой Великой, у самого ее края, тоже стоял столб, но там не было никакого сноса частокола. Нам представляется, что эти столбы - остатки ночного заграждения. На столбе, что стоял у частокола усадьбы Е, были укреплены ворота, которые днем бывали открытыми (они примыкали к частоколу усадьбы), не мешая проезду, а на ночь запирались. Возможно, что такая стража стояла не на всех перекрестках, а только в наиболее важных местах. Нет никакого сомнения, что перекресток у боярских усадеб принадлежал к числу важнейших мест.

На усадьбе Б в первой половине XIV в. картина застройки сохранялась в основном та же, что и в XIII в., поэтому мы не будем на ней останавливаться. Обратимся непосредственно к социальной характеристике усадьбы, которую позволяют сделать найденные здесь берестяные грамоты.

Грамота № 142 (перевод): «От Есифа к Онфиму. Если пришлет от Марка к тебе людей Олекса или к жене моей, отвечай ему так: как ты, Марк, договорился со мною, я выеду к тебе на Петров день (29 июня ст. ст. - П. 3.) и осмотрю свое село, а ты снимешь свою рожь, а я отдам тебе проценты, а основной капитал отдан. А если я пришлю сошники, тогда вы им дайте моих голубых коней, с людьми дайте, не запрягая в сохи. А если он не возьмет, пустите их в стадо перед людьми. Пусть он начинает тяжбу, а не я. А я сам с ним сговорюсь». Имя Есифа встречалось и в других грамотах. У него есть свои села, люди, кони. В этой грамоте речь идет о его тяжбе с другим феодалом. Круг его хозяйственных интересов очень обширен. На его усадьбе живут и работают ремесленники, о которых мы можем знать лишь по остаткам построек.

Из грамоты № 286 явствует, что на этой усадьбе жили данники новгородские, т. е. сборщики дани в северных новгородских землях.

Во второй половине XIV в. на усадьбе Б уже не было той тесноты в застройке, какая была здесь в первой половине столетия и какая сохранилась на других усадьбах. Хоромы владельца усадьбы, также состоявшие из трех срубов, стояли на обычном месте, в юго-восточном углу усадьбы. Хоромы примерно таких же размеров, как и в предыдущих ярусах. Об их конструкции можно судить по рисунку (рис. 35).

Выше мы рассказывали об устройстве заградительной решетки на перекрестке Великой и Кузьмодемьянской улиц.

По-видимому, такого же назначения устройство было и на перекрестке Великой и Холопьей. Вот, что оно представляло собой.