Новик

Понятно, что ЭТО были по сути своей разбойники. Да, не крестьяне, а пастухи. Да, не пешие, а конные. Но еще не воины. Ни по навыкам, ни по снаряжению. Но людей все равно немного мандраж брал, слишком уж много бед принесли на Русь эти «пастушки». Хочешь не хочешь — переживать станешь. Да и, несмотря на относительную малочисленность отряда, но вызывал определенное почтение. Ведь это целый табун! Около полсотни коней! Невольно проникнешься уважением. Это на просторах степи такое количество лошадей терялось, а здесь, на поле, зажатом промеж лесов, да на речной переправе выглядело чуть более чем внушительно.

Андрей же переживал вдвойне.

С одной стороны, из-за того, что татары наконец пожаловали. С другой, что там, у берега, была спрятана лодка. Ценный ресурс, который не хотелось бы терять. Она была одна и покоилась на специальных подставках в лесном массиве, укрытая в зарослях кустарника. Да еще прикрытая ветками от греха подальше. Ведь особой нужды в ней не имелось, вот ее и «припарковали» со всем уважением.

Остальные две лодки, вместе с той, на которой прибыли Кондрат со товарищи, отправились в Тулу. Благо, что «загребли на огонек» ребята не одни, а с несколькими помощниками, нанятыми ими в городе. Вот они и отбуксировали лодки обратно. Заодно передав купцу Агафону заказ на сено для лошадей и лодки Андрея под эти цели. Потому что запастись сеном на месте, судя по всему, не получалось. Тут стоял знатный дым коромыслом и конца-края ему не наблюдалось.

Это был вполне осознанный шаг. Андрей не хотел впустую рисковать ценным имуществом. Вот и сбагрил лодки. Одну оставил на всякий случай, но не больше. Да и эту переправившиеся татары не нашли. Правда они особенно и не искали, так как лазить по лесу не любили и не рвались.

Переправились.

Покрутились по полю.

Подъехали к крепости.

— Эй! Урусы! — крикнул один из воинов, безбожно портя слова сильным акцентом. Видно язык он знал плохо и практиковался мало. — Слышите меня?

— Тебе чего, малыш? — поинтересовался в берестяной рупор Андрей. Из-за чего получилось для гостей неожиданно громко. Они даже начали озираться, дескать, не подобрались ли недруги слишком близко тайком?

— Сдавайтесь! — после небольшой запинки выкрикнул этот воин. — И останетесь живы!

— У меня есть предложение получше.

— Какое?

— Слезьте со своих коней. Стреножьте их. А сами уматывайтесь. Пока я добрый.

Эти трое заржали. А несколько мгновений спустя и остальные. После чего, перешли на насмешки над защитниками.

— Слушай, — тихо спросил Андрей Марфу на ушко. — А ты крымско-татарский знаешь? Ну или какой-то похожий на него?

— Немного азербайджанский. Он из той же языковой группы. А что?

— Можешь каких-нибудь гадостей наговорить? Ну так — пару фраз, чтобы их задело.

— Это еще зачем?

— Чтобы на штурм пошли. А то еще засядут в осаде. Какая радость нам тут за стенами сидеть-куковать?

— А не боишься их?

— А чего боятся?

— Вдруг они крепость возьмут?

— Если они возьмут крепость, то меня убьют, а тебя на рынок рабов уволокут. Ты, правда, «суповой набор» и на их вкус совсем не куда не годишься, но личиком пригожая и голос приятный. Так что в бордель тебя купят охотно. А если гадостей им наговоришь, то сразу убьют. Ну, разве что изнасилую разок. Но это всяко лучше, чем закончить свой век в каком-нибудь египетском борделе. Голубоглазые блондинки там нарасхват с любым лицом и комплекцией.

— Умеешь ты мотивировать, — скривилась Марфа.

— Если их хорошенько разозлить, то они на приступ полезут. А это — дело. Мы тут их и встретим.

— Ладно… — буркнула она. Взяла рупор. И чуть-чуть помедлив, открыла рот…

Никто так обидно не может оскорбить мужчину, как женщина. Ибо из ее уст даже скромные грубости звучат особенно унизительно. Алиса … ну, то есть, Марфа, не стала корчить из себя пай-девочку и постаралась, выкрикнув три коротких предложения, от которых у этих степных вояк лица сменили выражение как калейдоскоп. Сначала они стали вытянутые и удивленные. Потом глаза округлились, а рот открылся в какой-то возмущенной гримасе. Ну и, наконец, покраснев слегка, они начали отвечать.

Андрей не собирался демонстрировать хорошее знание языка Марфой. Так — от кого-то слышала несколько неприятных фраз. Да их много кто знал. С тем же успехом он мог и к дядьке Кондрату подойти с той же просьбой. И он бы выдал на-гора несколько обидных фраз на татарском. Пограничная зона полна нюансов. Но парень остановил свой выбор на жене из-за того, что обвинения из уст женщины сильнее ранят.

Но план опять поменялся… на ходу…

Эти трое степных воинов тоже начали что-то грозное и обидное лопотать. Марфа вскинулась. Глаза у нее загорелись. И уперев руку в бок она начала крыть их похлеще базарной бабы. Видимо они задели какую-то струну в ее душе, спровоцировав эту бурную реакцию.

И вот тут уже отмазкой — слышала парк фраз — не спасешься. Потому что эта охальница уверенно чесала языком, так, словно завсегда так разговаривает. Хуже того — понимала, что эти кадры выкрикивали ей в ответ. И только сильнее распалялась.