Новиков

Новиков ответил, что учебные книги печатал он по приказанию покойного графа Чернышева, продавал копейкою дешевле, чем в Петербурге, и представил тому свидетельства бывших адъютантов главнокомандующего.

Императрица не нашла возможным расследовать жалобу — ей надо было бы осуждать действия Чернышева, — но тотчас изобрела другой повод придраться к Новикову.

В «Прибавлении к «Московским ведомостям» за 1784 год, N 69-71, напечатал он статью «История ордена иезуитов», содержавшую неблагоприятные для этой могущественной организации сведения. Екатерина приказала изъять номера «Прибавлений» по той причине, что, «дав покровительство наше сему ордену, не можем дозволить, чтобы от кого-либо малейшее предосуждение оному учинено было».

Московский обер-полицмейстер арестовал тираж «Прибавлений», приказав отбирать номера у тех подписчиков, которым они уже были отправлены.

Несколькими неделями ранее наложили запрет на другую статью из «Прибавлений к «Московским ведомостям», называвшуюся «О влиянии успеха наук на человеческие нравы и образ мыслей».

Исправно доносил на Новикова протоиерей Архангельского собора в Москве Петр Алексеев. Он следил за тем, что происходило в Дружеском ученом обществе, а затем в Типографической компании, читал новиковские книги и сообщал императрице о том, что в них встречаются мысли, несходные с православным вероучением и противные монархическому правлению. Писал он также, что Новиков тайно печатает развратные книги в доме на Чистых прудах. Алексеев завербовал себе в помощники одного из типографских работников Новикова и через него добывал сведения для своих доносов.

Дальше — больше. В конце декабря 1785 года императрица приказала московскому главнокомандующему, в рассуждении того, что из типографии Новикова выходят «многие странные книги», освидетельствовать их, чтобы впредь «таковые печатаны не были, в коих какие-либо колобродства, нелепые умствования и раскол скрываются». Архиепископа Платона Екатерина просила испытать Новикова в законах православной веры и просмотреть его книги, нет ли в них «всяких нелепых толкований, о коих нет сомнения, что они не новые, но старые, от праздности и невежества возобновленные».

Платон беседовал с Новиковым и доложил государыне, что московский издатель является истинным христианином. Книги также не внушили архиепископу особых сомнений. Из четырехсот шестидесяти названий, вышедших в типографиях Новикова, только двадцать три были признаны «могущими служить к разным вольным мудрованиям, а потому к заблуждениям и разгорячению умов». Шесть из них — масонские, их запечатали, а семнадцать, в числе которых попались произведения Вольтера, сборники сказок и песен, лишь запретили продавать.

Императрица осталась недовольна мягкостью Платона и подала команду гражданской администрации. Она приказала московскому губернатору — главнокомандующий Брюс был в отъезде — проверить больницу, заведенную «от составляющих скопище известного нового раскола», и допросить Новикова, зачем он издает сочинения «для обмана и уловления невежд».

Новиков спокойно прошел и через это испытание. Губернатор должен был донести, что книги печатаются с дозволения цензуры, светской и духовной. Новиков же при издании книг в публику никакого другого намерения не имел, кроме того, чтобы приносить трудами пользу отечеству и честным образом получать законами невозбранный прибыток…

Юридических оснований для расправы с Новиковым не отыскивалось, и вскоре императрица решила не заботиться о соблюдении законности: Новиков превращался для нее в грозную силу.

Не очень надеясь на своих помощников, усердных, но слишком связанных законами, Екатерина попробовала напасть на масонов сама. Ей хотелось возбудить общественное мнение, и к тому был пригоден театр.

Екатерина писала решительно и быстро, с большой точностью определяя литературные мишени.

Один из современников в автобиографии означил 1786 год такой записью:

«Мартинисты начали привлекать внимание правительства. Императрица сама сочиняла комедии, дабы их предать поруганию».

На сцене придворного театра была поставлена комедия Екатерины «Обманщик», Некий Калифалкжерстон — под этим именем императрица вывела графа Калиостро, известного авантюриста, приезжавшего в Россию, — представляется знаменитым магом и дурачит доверчивых русских господ. Он делает вид, что беседует с Александром Македонским, варит золото, ворует алмазы у хозяина дома. Плута ловят с поличным. Зритель должен убедиться, что масоны или мартинисты напрасно верят обманщикам, следует разъяснить их заблуждения, а мошенников-магов — наказывать.

Труднее исправить человека, зараженного «мартышкиным бредом», пойманного в масонские сети. Случай такого рода Екатерина изобразила в следующей своей комедии — «Обольщенный».