Новиков

Камень мудрых, философский камень, что стремились создать масоны во время своих химических работ, вовсе не был в их понимании только средством превращать неблагородные металлы в золото. Конечно, это было очень заманчиво — научиться делать золото, и авантюристы, вроде Джузеппе Бальзамо, известного под именем графа Калиостро, обещали неслыханные богатства тем, кто не пожалеет средств на производство опытов. Камень мудрых означал нечто гораздо большее. С его помощью масоны надеялись уничтожить бедность, внести новый порядок в социальное устройство общества, укрепить экономическое состояние народа, сделать много добра бедным людям. Добровольными жертвами, милостыней всех не насытишь. Философский камень избавит человечество от страданий, голода, от болезней, сделает его богатым и могущественным.

Иван Петрович Тургенев, например, очень надеялся на отыскание камня мудрых. Орден, принявший и охраняющий таинство таинств, думал он, сумеет дать каждому своему сочлену средство против скудости и болезней, против несносной бедности. Но этого счастья будет достоин не каждый. Учение масонства состоит в отыскании великого таинства, однако получит его лишь тот, кто сумеет через исправление своего нравственного характера сделаться столь совершенным, сколь человеку быть возможно. И лишь такой человек удостоится познать тайну ордена.

Масоны не делали секрета из своих надежд и способов. О них писалось в книгах — тех, что были названы Екатериной исполненными «странными мудрованиями, или, лучше сказать, сущими заблуждениями», и запрещены к продаже и распространению.

Одна из таких книг — «Хризомандер, аллегорическая и сатирическая повесть важного содержания» — была переведена с немецкого Петровым, и в 1783 году ее дважды напечатал Новиков в типографиях Лопухина и в университетской. Сатирой в этой повести не пахло, аллегорий же было множество. Читателю объясняли, как важно уметь переделать свою природу и возродиться духом для жизни на пользу человечеству.

Пример тому подавал изображенный в повести король и государь Гемонских и Скардских гор Хризомандер. Он мог бы превращать все простые вещи при своем дворе в золото и отказался это делать: золото ему не надобно. Однако умение его полезно другим.

— Много есть бедных и несчастных, — говорит Хризомандер, — которым малая частица желтой сей земли при умеренности их доставила бы великую выгоду. К чему такое безумие?

Хризомандер становится хранителем всех земных сокровищ. Намереваясь облегчить жизнь своих подданных, он решил было освободить их на десять лет от всех податей. Государь щедр, но неблагоразумен, и первосвященник Гиперион его останавливает. Так делать нельзя: если исчезнут у людей заботы, они привыкнут к лености и праздности, а в них начало многих пороков. Но сократить подати на треть или вполовину можно. А случаи показать щедрость себя ждать не заставят. Ведь почти каждый год какая-то из провинций государства подвергается «жестоким несчастным приключениям», например неурожаям, и обитателям пострадавших местностей надо помогать.

То, что советует Гиперион государю Хризомандеру, представляет собой как бы пункт масонской экономической программы, которой нельзя отказать ни в человеколюбии, ни в практической сметке.

— Старайся о том, — учил Гиперион, — чтобы обработаны были пустые поля, высушены гнилые болота и сделаны плодоносными; раздели их потом по бедным или по утесняемым иностранным подданным. Заведи большое количество хлебных магазинов; наполняй их в благословенные годы, а во время голода разделяй паки по неимущим.

Как видим, в голодный год Новиков исполнял именно эти советы: раздавал хлеб, заводил магазины, ввел общественную запашку земель. Оказалось, что «бредоумствования» масонов вовсе не так далеки от жизни, как думала Екатерина. {Ю. М. Лотман, «Сочувственник» А. Н. Радищева. А. М. Кутузов и его письма к И. П. Тургеневу. «Ученые записки Тартуского государственного университета», вып. 139. Тарту, 1963, стр. 290 и cл.}

Истинным бедствием для русского крестьянства были постоянные неурожаи. Голодовки возникали то тут, то там, но год 1786 оказался очень тяжелым для всех внутренних губерний России. В Москве четверть ржи в январе стоила два рубля двадцать копеек, в июне — три, а в декабре — четыре рубля. Правительство запретило вывоз ржи и ржаной муки за границу, однако помещичьи запасы не облегчали народных страданий.

В следующем, 1787 году неурожай был повсеместным и в России и на Украине. И произошло это в юбилейный год, когда праздновалось двадцатипятилетие счастливого царствования Екатерины II. Четверть ржи в московских лавках поднялась до восьми рублей. Да что рожь — лебеда продавалась по четыре рубля за четверть!

Крестьяне ели солому, листья, мякину, толченое сено.