Новиков

Для заглавной фигуры она имела образец и не постеснялась в пасквильном виде описать одного из видных московских масонов, Семена Ивановича Гамалею, о чудачествах которого в обеих столицах ходили рассказы. Гамалея был бессребреник, кроткий, не причинивший зла ни одному живому существу человек. Необычность его характера казалась Екатерине подозрительной. Царица никогда не верила, что добрые дела можно творить, не ожидая за них скорой награды.

«Обольщенный» Радотов заставляет родных беспокоиться: он радуется своей болезни, не гневается, узнав о пропаже табакерки и часов, читает книги. Судьба семьи не занимает его: «душевное удовольствие предпочтительно всякой иной связи и чувствам», и заключается оно «во внутреннем спокойствии для испытания того, что от глаз наших закрыто».

Родственник Радотова Бритягин разъясняет его ошибки:

— Это называется, — говорит он, — предпочитать своевольное хотение иным уважениям и, отвратя глаза от всего света, обратить взор на одного только себя.

Так императрица истолковала тезис новиковского журнала «Утренний свет» о том, что для человека нет ничего интереснее, чем он сам, что нужно стремиться к самопознанию, к совершенствованию. Люди, предавшиеся этим занятиям, по мнению государыни, уклоняются от своих гражданских и семейных обязанностей и не могут быть терпимы в обществе.

В пьесе кратко названы причины, по которым следует считать масона обманутым человеком:

«Он доискивается вещей таких, кои давно в свете известны, что найти нет возможности… варит золото, алмазы, составляет из росы металлы, из трав нивесть что; домогается притом иметь свидания неведомо с какими-то невидимками… голову свернули ему кабалические старые бредни…»

Масонам ставится в вину то, что они «в намерении имеют потаенно заводить благотворительные разные заведения, как-то: школы, больницы и тому подобное, и для того стараются привлекать к себе людей богатых». Спрашивается, на что дела такого рода «производить сокровенно, когда благим узаконением открыты всевозможные у нас к таким установлениям удобства»?

Друзья Радотова крадут у него из ящика «не только деньги и векселя, но еще складчину на многие заведения». Радотов признает, что «был обольщен наружностями» — масоны непрестанно твердили, как нужно быть добродетельным… Бритягин возражает:

— Неужто есть добродетели более числом и выше тех, коих от нас требует издревле установленный у нас закон? И неужто развращенный какой ни есть толк замыкает в себе лучшие добродетели?

Екатерина не признает иных мотивов увлечения масонством, как любопытство, легковерие, желание оригинальничать — думать не так, как думают знакомые. На самом же деле все обращенные терпят несказанную скуку, предаваясь масонским упражнениям.

— Надзирание, бесспорно, в руках начальства, — говорит Бритягин, заключая комедию. — Благодарить мы должны провидение, что живем в такое время, где кроткие способы избираются ко исправлению.

«Кроткие способы» таковы: масонов арестует полиция.

По-видимому, наказание в комедии «Обольщенный» было прообразом кары, постигшей Новикова. Его Екатерина считала обманщиком и обирателем ближних, а потому посадила в крепость. Тургенев же и Лопухин прошли по разряду «обольщенных» и отделались высылкой и нравоучением.

Новиков и его друзья, объединившиеся в компанию, располагали типографиями, книжными лавками, домами, где жили служащие и студенты. Это было крупное учреждение, созданное группой частных лиц, единственное в России. Было разумно подумать о покупке или постройке здания, в котором можно собрать предприятия, разбросанные по городу. Задача эта стояла перед Новиковым, но выполнить ее довелось неожиданно и не очень удачно.

Руководитель московских розенкрейцеров барон Шредер приторговал огромный дом графа Гендрикова на Садовой Спасской улице и дал задаток. Он собирался оборудовать там аптеку, больницу и благородный пансион, выписал из Германии провизоров и заказал лекарства. Внезапно Шредеру понадобилось ехать по семейным делам за границу, и он отправился, оставив доверенность на совершение купчей одному из членов Типографической компании.

Новиков узнал о сделке Шредера от князя Трубецкого. Тот просил его посмотреть купленный дом и присоветовать, какая нужна перестройка. Надобно было обдумать, чем заплатить — барон не оставил ни копейки. Без особой охоты Новиков принял это поручение — он Шредера не любил и не доверял его комбинациям, — но добросовестно занялся домом.

Когда ремонт заканчивался, Шредер известил, что отказывается от покупки: дядя лишил его обещанного наследства, платить нечем. Он потребовал немедленно продать гендриковский дом и возвратить деньги, причем не только те, что были даны в задаток, но и весь его вклад в Типографическую компанию.

Положение создалось трудное. Охотников купить дом не отыскивалось. Переделка здания была произведена частью на средства компании, частью в долг. Предстояли платежи за выписанные для аптеки материалы, едут провизоры… Что делать?