Новобранец

— Это статуи? — спросил Денис, указывая на них Роселидису. — Мне показалось, одна или две шевелятся… Иллюзия такая, да? Из-за колебания воздуха?

Предводитель отряда глянул на фигуры в окнах замка и улыбнулся.

— Некоторые из них — живые, другие — на самом деле раскрашенные статуи. Но цветы и фрукты — все настоящие. Они стоят там с дарами, чтобы приободрить нас. Они знают, что мы возвращаемся из похода.

— За это стоит сражаться, — сказал Денис, вызвав одобрительную улыбку на лице Роселидиса и еще нескольких воинов, слушавших их разговор. Здорово, подумал Денис, здесь можно произносить такие слова и не чувствовать себя идиотом.

Денис невольно перевел взгляд на единственную в отряде девушку. Вчера она заснула рядом с Денисом, и, пробудившись, он первым делом увидел ее, спящую: кулачок под щекой, чуть сдвинутые брови, жалобно, по-детски изогнутые губы.

Она одевалась по-мужски, но все равно оставалась привлекательной; ее косы свободно ниспадали из-под шлема, а светлые глаза блестели в золотых полукружьях.

Денис попробовал было выяснить у предводителя отряда, кто она такая и как ее зовут, потому что девушка сразу же по пробуждении ушла, не сказав Денису ни слова. Роселидис сообщил Денису, что она скрывает свое имя и что у нее имеется для этого некая скрытая от всех причина.

— Для женщины она слишком высока ростом, и у нее нет поклонников, — добавил Роселидие, наклоняясь к уху Дениса, чтобы никто больше не расслышал. — Может быть, поэтому она и присоединилась к отряду. Она — добрый и верный боец, поэтому мы не задаем ей вопросов.

Отряд продвигался по долине весь день. К вечеру замок приблизился настолько, что стало возможным рассмотреть сквозь оконные проемы яркие гобелены на стенах внутренних помещений.

— Еще несколько дней — и мы войдем в замок, — сказал Роселидис Денису.

Юноша вздохнул от счастья. Сейчас он понимал, что это — самое главное: войти в замок. Впрочем, он смутно догадывался об этом с самого начала, еще в комнате у Джурича Морана, когда увидел примитивно намалеванный задник.

«Неужели даже такая грубая декорация может оказаться намеком на мечту?» — подумал Денис и тут же понял, что даже мысли его в новом мире изменились.

Эту ночь он опять провел с девушкой-воином: они сидели вместе возле угасающего костра и бесконечно разговаривали обо всем на свете. Денис рассказывал о своих одноклассниках, она смеялась.

— Я никогда не слышала прежде таких потешных историй! — призналась она и обняла его. — Ты истинный менестрель, если умеешь дарить забвение и переносить мысли своих слушателей в другие миры. С тобой я забываю обо всем.

— О чем — обо всем?

— О том, о чем забыла.

— Расскажи мне о том, что ты забыла, — попросил Денис и осторожно прикоснулся губами к ее косичке.

— Я забыла моего брата.

— Кем был твой брат?

— Вообще-то он был моим сводным братом.

— Кто же свел вас вместе?

— Его отец и моя мать. — Ее брови задрожали. — Они вообразили, будто любят друг друга.

— А это не так? — спросил Денис, чья мать много лет состояла в разводе и несла свое звание печально и горделиво.

— Я не могу судить об этом. Я была зачата в пылкой любви, но рождена в глухом равнодушии, — объяснила девушка. — Мои родители чересчур сильно любили друг друга. Много лет кряду все прочие люди и существа оставались для них безликими тенями. Они попросту не отличали одного человека от другого: для них существовали только они сами и их страсть. А до меня ими вовсе не было дела; ведь я была лишь случайным отходом этой страсти! Они даже позабыли дать мне имя.

— Но потом-то ты могла сама взять себе любое имя! Самое красивое, какое только пожелаешь! Почему же ты не сделала этого?

— В грязи всегда валяется целая гора никому не нужных имен. Не стану же я подбирать их, — гордо ответила девушка. — Нет, я жду, когда придет мужчина, который захочет дать мне имя.

— Хотел бы я тебе поверить, но не могу, — выговорил наконец Денис. — По-моему, ты морочишь меня небылицами. Не обижайся, но девушки такое любят. Такой способ кокетничать. Я ведь не полный дурак, не думай. Такого, как ты рассказываешь, просто не бывает.

Девушка опустила веки, не желая больше глядеть ему в глаза.

— Я ничем не задела и не оскорбила тебя — почему же ты считаешь меня лгуньей?

Денис тотчас раскаялся в собственной черствости. «Совершенно не обязательно выбалтывать все, что только ни придет на ум… Мало ли, что я знаю о девушках? Вдруг для нее это обидно?»

— Наверное, в мире еще осталась такая правда, которой попросту не может быть, — он кивнул несколько раз, чтобы придать своим словам больше веса. — Нет ничего менее правдоподобного, чем правда, пробравшаяся в нашу жизнь окольными путями.

— Ты понимаешь! — обрадовалась девушка и схватила его за руки.

— Ты упомянула о своем сводном брате, — напомнил Денис. — Расскажи о нем, если не хочешь говорить о себе.

— Нас свела судьба, сейчас я это понимаю.

— Нас с тобой?

— Или меня и моего брата.

— Или меня с твоим братом, — вдруг сказал Денис. Он сам не понимал, почему эти слова сорвались с его губ.