Новое Будущее

– У Марло было оригинальное хобби, он собирал механизмы, назначение которых было уже позабыто. Однажды он отыскал устройство, суть которого долго не мог понять. Оно представляло из себя железный ящик, внутри которого автоматически перекладывались пластиковые карточки. Кардхолдер. Машина для библиотечных каталогов, позволяет искать книги по алфавиту. Это устройство завораживало Марло, он восстановил его и иногда часами наблюдал, как карточки падают одна на другую. Сотни тысяч… скорее, миллионы людей за годы, пока кардхолдеры были в ходу, смотрели, как карточки в барабанах исчезают и появляются снова. И только Марло, в мозгу которого был дефект, заставляющий человека искать закономерности там, где их нет, наблюдая бессмысленное мельтешение пожелтевшего пластика, придумал технологию, открывшую человечеству, по сути, новую эру.

– Интересно… Это правда?

– Да. Марло сам рассказывал. Солнце исчезает каждый вечер и появляется каждое утро, и это повторяется и повторяется, пока кто-нибудь не задает себе вопрос – почему это происходит? В основе любой естественной науки лежит наблюдение за повторяемостью и поиск закономерностей. Неудивительно, что и Сойер, и Дель Рей занимались примерно тем же, чем занимался, например, Фалес. Искали закономерности и равенства.

Мартин перевернул бутылку с болтами донышком вверх, встряхнул.

– Какая разница между улиткой и синхронной физикой? – спросил он.

«Теперь не понадобится тратить ресурсы. Экономия. И потом, у нас уже есть гиперпространство, зачем нам эти синхронные физики…»

– Как бы я ни ответил на этот вопрос, это будет или пошло, или глупо, – Сандов улыбнулся. – И потом… думаю, вы прекрасно знаете, что это вопрос из стандартного теста на предрасположенность к шизофрении.

Лиловые искры объединялись в облака, роились, сливались в спирали, чертовы спирали…

– Заподозрить в безумии одновременно двух членов Мирового Совета… – покачал головой Сандов. – Думаю, такая смелая мысль вряд ли приходила кому-либо в голову… К тому же, как вы заметили, апофения свойственна людям творческих профессий. Кстати, вы не знакомы с Сойером-младшим?

– Нет…

– Думаю, скоро познакомитесь. Скорее всего, его включат в комиссию по расследованию.

– Вы же говорили, что он настроен скептически к синхронной физике.

– Более чем. Но, возможно, после этого…

Сандов кивнул в сторону Объема.

– После случившегося Сойер-младший пересмотрит свое отношение.

– Почему?

– Как всякий гений, он склонен к парадоксам. До сегодняшнего дня мы полагали, что Алан Сойер и Винсент Дель Рей погибли в результате несчастного случая, в результате катастрофы. Но теперь мы знаем, что это был вполне осознанный шаг. Это был поступок. Это высоко. Думаю, Сойер-младший это оценит.

– Возможно…

– Синхронистике в обозримом будущем не помешает еще один гений, – сказал Сандов.

Слишком много гениев на квадратный метр палубы, апофению на «Дельфте» можно соскребать со стен.

Мартин встряхнул бутылку.

Концентрация интеллекта в воздухе станции самая высокая во всей ойкумене.

– Я плохо вас понимаю, Сандов, – сказал он. – Плохо понимаю ваши цели. Вы прервали эксперимент. Насколько я представляю, теперь Совет соберется на внеочередную сессию, к нам будет направлена комиссия… Но вы продолжаете… Зачем вам Сойер-младший?

Лиловые искры стали крупнее, вытягивались в гантели и тороиды.

– Его дед ошибался, – сказал Сандов. – Но это не означает, что он был не прав.

– Думаю, сейчас не лучшее время для изящных конструкций, – заметил Мартин. – Нам придется ответить перед планетой… И за что? За ошибку?! За легкомыслие?! За опасный самонадеянный фарс?!

Сандов промолчал. Мартин подкинул бутылку, поймал. Реакция после стазиса восстановилась.

– Я не знаю, что делать, – вздохнул Мартин. – Последние годы я жил только этим, ничего другого не было…

Не было ничего. Только мечта, появившаяся в детстве. К которой он шел. Десятилетия. Жизнь, потраченная…

Может, Сандов изучает провалы? Раздел психосоциологии, специализирующийся на фиаско.

– Чем дальше человек удаляется от колыбели, тем масштабнее встающие перед ним задачи, – произнес Сандов. – И тем сокрушительней ошибки. Дель Рей прав. И да, комиссия прибудет через три месяца. А пока… надо работать.

Сандов вздохнул.

Работать.

– Думаю, в ближайшее время у вас тоже будет много забот, – сказал Мартин. – По прямому профилю.

– Вероятно, да, – согласился Сандов. – Человеку сложно осознать, что жизнь потрачена впустую, это противно самой его природе. Многие не выдержат. Но те, кто останется… Я, впрочем, им совсем не завидую. Но, видимо, именно они дадут нам ответы. Поэтому я и сказал, что гений лишним не будет.

Мартин поворачивал бутылку.

– А что с Афанасьевым? – спросил он.

– Будет отстранен, это однозначно.

Гайки, болты, бутылка. Странное стекло, кажется, настоящее. Ад – это повторение.

– Он ведь мог… – Мартин замолчал.

Сандов сощурился и уставился на Мартина.

– Я не допускаю мысли, что Афанасьев мог хотя бы подумать о подобном варианте. Скрыть этот документ было бы преступлением, вы же согласны?

– Да-да! – быстро проговорил Мартин. – Это нельзя себе даже представить…