Новое место жительства

— Уйах! — выдохнули все вокруг единым духом. Ян должен был упасть на спину и ещё с полминуты как минимум лежать, пытаясь сообразить, где верх, где низ и вздохнуть нормально. Вместо этого он упал на четвереньки, как кошка, сразу же рванулся вперёд–вверх — но я успел его перехватить и кинуть ещё раз. Но теперь — сам упал сверху, чтобы припечатать его к земле… и каким‑то образом оказался именно что на земле — не на Яне. А он очутился у меня на спине — и я ощутил, как трещат сразу плечо, локоть и запястье.

   Выкинув вперёд левую руку, я собирался ударить по земле, признавая поражение — но вместо этого сам не понял, как и почему попытался схватить противника за волосы. Не поймал, зато рука, кажется, отделилась от тела — уже даже не больно, боль уплыла куда‑то в сторону.

— Сдаёшься? — голос Яна был спокойным. Я ударил головой назад и ещё раз попытался его схватить свободной рукой. Ответом были звёздочки в глазах… и они исчезли только когда я понял, что стою на ногах, а Ян меня поддерживает. Ребята, наблюдавшие за схваткой, расходились, живо её обсуждая — на меня никто не бросил ни единого насмешливого взгляда и не сказал ни одного колкого слова.

— Пусти, — я высвободился, пошевелил рукой. Немного резануло плечо, но боль сразу ушла. — Я что, сказал «сдаюсь»?

— Нет, — Ян улыбнулся и посмотрел на меня внимательно и остро. Его взгляд чем‑то напоминал взгляд Ромки–Маркиза. Но Ромка смотрел так на человека один раз — при первой встрече, оценивая. Ян, похоже, оценивал всех и всегда снова и снова… — Владька, я тебе вот что хочу предложить. Ты не думай, я Юрку уважаю, очень уважаю. И весь Орден. И признаю их заслуги. Но тебе‑то там что? Ты же в первую очередь боец. Я ведь вижу. Не исследователь, не преобразователь, не техник–механик, не экспериментатор — боец. Иди ко мне. Друзья — так мы тут все друзья, и Капитул, кстати, от тебя не отвернётся, если ты ко мне придёшь. Приключения — их у меня для тебя хватит на любой вкус. И всё ощутимо, — он протянул над землёй руку, пошевелил пальцами. — Всё можно взять самому и потрогать руками. Это у меня. Это здесь только у меня, Владька. По рукам?

   Если бы он протянул руку мне — было бы плохо. Но он ждал, что я скажу. Ждал, глядя на меня, но не протягивая руки первым — тогда мне было бы трудней намного.

— Я не люблю повторения пройденного, — тихо сказал я. — Даже если пройденная тема была очень интересной. Я люблю новое. Даже если не всё в нём понимаю. А ты, я думаю, сообразил, о чём я.

   Ян чуть склонил голову к плечу. В глазах его появилось… нет, это была не враждебность, к счастью — сожаление появилось. Он и правда понял мои слова о повторении пройденного.

— Я сообразил… Жаль, — вздохнул он. — Но ты в любой момент можешь передумать… — он отвернулся и крикнул только–только соскочившему с коня мальчишке с гитарой. — Илья, ну‑ка, последнюю!

   Мальчишка, как ни в чём не бывало, перебросил гитару удобней и, ударив по струнам, звонко начал:

— Меня научили в школе
   Закону «моё — не твоё»,
   А когда я всему научился,
   Я понял, что это не все.
   У одних был вкусный завтрак,
   Другие кусали кулак.
   Вот так я впервые усвоил
   Понятие «классовый враг»!..

   Ян, подойдя к нему, подхватил, отбивая такт ногой:

— Я понял, как и откуда
   Противоречья взялись.
   Так и будет всегда, покуда
   Дождь падает сверху вниз…

   Мне подали мои вещи. Одеваясь, я слушал, как поют уже несколько человек:

   … — Напрасно ты будешь стремиться
   Замазать вражду, маляр!
   Здесь нам обоим не поместиться,
   Нам тесен земной шар.
   Что бы ни было, помнить нужно:
   Пока мне жизнь дорога,
   Мне навеки пребудет чуждо
   Дело классового врага.
   Соглашений с ним не приемлю
   Нигде, никогда, никак.
   Дождь падает с неба на землю,
   И ты — мой классовый враг![44]

   И тут я увидел Юрку.

   Наверное, он подошёл уже давно и теперь стоял среди прочих, скрестив руки на груди и глядя на меня. Мой кузен переоделся в камуфляж и выделялся среди остальных — лучше бы оставил прежнюю парадную одежду… Увидев, что я на него гляжу, он улыбнулся и кивнул, но, когда я подошёл, то обнаружил, что у него грустные глаза. Даже чуть красноватые, как будто он… да нет, не может быть! Но я встревожился и первым делом спросил:

— Что случилось, Юр?! Отказали в полёте?! — и сам испугался. Однако Юрка покачал головой — медленно и печально: