Новое поколение

Проглотил комом ставшее в горле сладкое тесто и, ни слова не говоря, поднялся из-за стола. Никто и внимания не обратил. Прошел по коридорам большого, даже больше, чем у них на Таре, дома и вышел в сад, прямо под дождь. Стоял, подставив лицо теплым каплям, и думал, как было бы здорово, если бы какая-нибудь из сверкающих вдали молний угодила прямо в него.

— Витар!

Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем отец его нашел. Буревестник подошел, стал рядом, не укрываясь от дождя, хоть легко мог отвести воду, и встряхнул мальчишку за плечи.

— Что случилось, сынок?

— Случилось? — Витар поднял на отца глаза, сдерживая желание оскалиться, как с утра перед зеркалом. — Ведьма твоя случилась! Ненавижу! — он рванулся, что было сил в сторону, но отцовские руки крепко вцепились в вымокшую рубашку. — Ненавижу ее, слышишь? Хоть бы она умерла! Как мама… Понял? Чтоб она умерла, твоя белобрысая… шлюха!

Он не помнил, где и от кого услышал это слово и что он означает. Выпалил в сердцах и замер, увидев занесенную над своей головой руку.

Буревестник никогда не бил сына. И сейчас не ударил. Стиснул в кулак пальцы, и дождевые капли отскочили от них в разные стороны колючими льдинками.

— Иди в дом.

Повторять Витар не заставил. Отец еще стоял в саду под усилившимся вдруг ливнем, а он бегом кинулся в комнату, где оставил по приходу свои вещи, схватил сумку и бросился прямиком к вратам.

Станция была тут же, в доме, как это ни странно. Но мальчишка и раньше об этой странности не задумывался, а сейчас — и подавно. Влетел, мокрый, взъерошенный, и остановился перед столом, за которым скучал молодой человек с черными тараканьими усиками.

— Здравствуй, открывающий.

— Здоровались уже, — бросил тот, продолжая вычерчивать на листе бумаги какие-то закорючки. А потом уже поднял голову и удивленно уставился на Витара. — Хм… Ну, здравствуй идущий.

Оно и понятно: человек видел его с отцом, с Сэллером Буревестником, проводником, потому и не понял сразу. Да и много ли идущих его возраста? Говорят, редко бывает, чтоб так рано проявилось.

— Я домой хочу, — сказал мальчик, стараясь выглядеть уверенно.

— А папа знает?

— Я — идущий, — напомнил он. — Ты всех идущих к родителям за разрешением отправляешь? Что-то я не помню в «Договоре» такого пункта.

Мужчина хмыкнул, отложил свою писульку и скрестил на груди руки.

— Тогда плати за переход и иди. Пункт об оплате ты помнишь?

— Я и про восьмой параграф помню. Каждый идущий имеет право на возвращение в родной мир.

Деньги у Витара были. Но восьмой параграф позволял не только сэкономить на переходе. После того, как открывающий активировал врата на возвращение, идущего выбрасывало в родной мир на станцию, которая располагалась ближе всего к месту его рождения. И значит, попадет он не в Саел, а на Саатар, где жили когда-то родители. А на Саатаре — Витар давно уже об этом думал — он попробует найти кого-нибудь из маминых родственников. Она же была принцессой, выходит, и он- принц. Может быть, маминой королевской родне как раз нужен принц? Или, может быть, им просто нужен будет ребенок…

— Ну, иди, — открывающий с хрустом размял пальцы. — Систему знаешь? Если повезет, сразу выкинет. А нет — придется подождать.

Витару повезло.

4

На второй день решили все-таки попытать счастья в охоте на жар-птицу.

Рин раздобыл карту города и окрестностей и отметил места случившихся по вине феникса пожаров. По всему выходило, что жила и умирала птичка неподалеку от школы — радиус составил чуть меньше парсо.

— Может, у нее гнездо там, — высказал Ленир не лишенное смысла предположение. — Или дерево любимое.

Искать ворону на окраине города было не легче, чем иголку в стогу сена. Черные птицы, сбившись в крупные стаи, оккупировали крыши, ими кишмя кишели свалки, и даже на причале рыбацкого поселка, где сортировали рыбу, они оттеснили от дармовой кормушки визгливых чаек. Но Эн-Ферро не за красивые глаза получил звание магистра третьей степени. Был у него план.

— Если птаха самовоспламеняется, то к этому должны иметься предпосылки. Состав крови изменен. Температура повышена. Давление. Нужно найти способ снять биометрические показатели, какой-нибудь сканер, тепловизор…

Лицо эльфа оставалось безмятежно.

— Темнота! — вздохнул Рин. — Говорю, нужен прибор… Хотя, какие тут приборы! Значит, заклинание, которым можно накрыть некую, занятую воронами, площадь, и отфильтровать птичек, чьи показатели отличаются от сородичей. Так понятно?

— Ищем особо теплую ворону?

— Типа того, — махнул рукой магистр Пилаг.