Новое сердце

Она разрешила мне сидеть с ней за ланчем, и одним восхитительным субботним днем меня пригласили в торговую галерею с компанией ее подружек. В магазинах они прыскали себе на запястья духи и примеряли дорогие узкие джинсы, а моего размера там даже не было. Я сказала им, что у меня месячные и что я даже не покупаю джинсы, когда у меня раздут живот, – полное вранье. Но все же одна девочка предложила показать мне, как вызвать у себя рвоту, чтобы сбросить лишние пять фунтов. Как раз в этот момент мне делали макияж у прилавка косметики «Клиник», хоть я ничего не собиралась покупать. И, взглянув в зеркало, я поняла, что мне не нравится та, которую я вижу. Я потеряла себя в угоду этим девчонкам.

Глядя на Шэя, вновь занимающего место свидетеля, я вспомнила о том трепете школьницы, когда на время стала частью тусовки, стала популярной. Публика затихла, ожидая очередной вспышки, но Шэй был уравновешен и спокоен, даже чрезмерно тих. Вновь закованный в кандалы, он неловко сидел, ни на кого не глядя и дожидаясь, когда я обращусь к нему с тем самым вопросом. Интересно, думала я, возвращение его к образу истца говорит больше о том, кем он желает быть, или о том, кем стала я?

– Шэй, – начала я, – что вы хотите сказать данному суду?

Он перевел взгляд на потолок, словно ожидая, что оттуда, как снег, посыплются слова.

– «Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим»[23], – пробормотал он.

– Аминь, – послышался с галереи женский голос.

Честно говоря, не это я имела в виду, когда сказала Шэю, что он может совершить последнюю попытку склонить суд в свою пользу. Для меня религиозные писания звучали так же странно и напыщенно, как диатриба, произнесенная Шэем на предмет организованной религии. Но возможно, Шэй был умнее меня, потому что его цитата заставила судью скривить губы.

– Это из Библии, мистер Борн?

– Не знаю, – ответил Шэй. – Не помню, откуда это.

Над моим плечом пролетел крошечный бумажный самолетик и приземлился ко мне на колени. Развернув бумагу, я прочла торопливо нацарапанную записку отца Майкла.

– Да, Ваша честь, – быстро сказала я. – Из Библии.

– Маршал, принесите мне Библию, – попросил судья Хейг; он начал листать страницы из тонкой гладкой бумаги. – Миз Блум, вы, случайно, не знаете, в каком месте?

Я не знала, когда Шэй Борн читал Писание и читал ли вообще. Цитата могла прийти от священника, она могла прийти от Бога; это могла быть единственная известная ему строчка из Ветхого Завета. Но каким-то образом Шэй пробудил интерес у судьи Хейга, который не отмахнулся от моего клиента, а водил пальцем по страницам Библии, как слепой по шрифту Брайля.

Я встала, вооруженная подсказкой отца Майкла.

– Это из Книги Исаии, Ваша честь, – сказала я.

Во время перерыва я поехала в свой офис. Не по соображениям непоколебимой служебной этики – хотя формально одновременно с делом Шэя у меня было шестнадцать других дел, но мой босс разрешил мне отложить их до лучших времен, – а потому, что мне необходимо было на время отрешиться от суда.

Увидев меня, секретарша прищурилась:

– А ты разве не должна быть…

– Да! – выпалила я, проходя к своему столу через лабиринт картотечных шкафов.

Я не знала, как выходка Шэя подействует на судью. Я не знала, проиграла ли дело, еще до представления защитой свидетелей. Но зато я знала, что плохо спала последние три недели, что у меня нет корма для Оливера и вообще сегодня поганый день. Я провела руками по лицу, сообразив, что, вероятно, смазала тушь.

Вздохнув, я взглянула на гору документов на столе, которая постоянно росла, поскольку я не удосуживалась разбирать их. Там лежала апелляция, составленная в Верховном суде адвокатами одного скинхеда, написавшего белой краской слово «тюрбанник» на подъездной дорожке своего работодателя, владельца магазина шаговой доступности, пакистанца, который уволил того за пьянство на работе. Было там исследование на тему, почему слова «перед Богом» были добавлены в Клятву верности флагу в 1954 году, в эру Маккарти. Лежала там также пачка писем, поровну уравновешенная между отчаянными душами, желавшими, чтобы я боролась от их лица, и правыми консерваторами, ругавшими Американский союз защиты гражданских свобод за то, что союз превращал белого христианина, посещающего церковь, едва ли не в преступника.

Одно из писем упало мне на колени – простой конверт с обратным адресом тюрьмы штата Нью-Гэмпшир, из офиса начальника тюрьмы. Открыв конверт, я нашла там сложенный лист белой бумаги со следами водяных знаков.

Это было приглашение посетить казнь Исайи Борна. В список приглашенных входили: генеральный прокурор, губернатор, адвокат, который изначально вел дело Шэя, я, отец Майкл и несколько других неизвестных мне имен. Согласно закону, на казни должно было присутствовать определенное число людей как со стороны заключенного, так и со стороны жертвы. В этом смысле все немного напоминало организацию свадьбы. И совсем как на свадьбе, был указан номер телефона для ответа на приглашение.

Оставалось пятнадцать дней до намеченного дня казни.