«Новое солнце на Западе». Беда Достопочтенный и его время

Беде Достопочтенному, который рассказывал о сотворении мира и о порядке, положенном свыше творению, в «Шестодневе» и трактате «О природе вещей», приходилось определять для себя предпочтительную точку зрения из приведенных в его источниках, а иногда и дополнять их собственными соображениями. Как отмечал сам Беда, «поскольку эти труды поистине столь изобильны и столь древние, что едва ли можно добавить что-то иное, кроме как [то, что извлечено] из этих богатых томов;... со всех их, как с прекраснейшего обильно цветущего райского луга, мы собрали то, что, как кажется, удовлетворяет потребности слабых»[315]. Работы, на которые он опирался при составлении своих трудов, — две упомянутые книги Августина, беседа Василия Великого на сотворение мира, в латинском переводе Евстафия[316], комментарии на «Шестоднев» Амвросия Медиоланского, «О природе вещей» и главы из «Этимологий» Исидора Севильского, — различались по методу истолкования, по выбору тем, нуждавшихся в объяснении, по аргументации и, нередко, по самим утверждениям.

Буквальное толкование, важное для указанных работ англо-саксонского автора, в той или иной степени присутствовало во всех этих источниках. Сочинения Августина были ориентированы не только на то, чтобы объяснить «темные» места первых стихов Библии, но и продемонстрировать глубину и обоснованность священного текста. По словам автора, когда язычники «замечают, что кто-либо из числа христиан заблуждается относительно предмета хорошо им известного», или «что эти писания сообщают ложные понятия даже по таким предметам, которые сами они могли узнать путем опыта и при помощи несомненных цифр»[317], то тем самым подрывается доверие к самым существенным догматам вероучения. Отсюда проистекала необходимость доказательства правильности всех утверждений Библии о порядке творения мира. Многие вопросы были интерпретированы Августином в стиле близком к рассуждениям платоников[318] (например, понимание Провидения, соотношения времени и вечности, положения об умственном и духовном свете и т.д.); значительная часть стихов трактовалась аллегорически. Комментарии Василия Великого и Амвросия Медиоланского по форме больше соответствовали проповеди. Для рассмотрения «естественных» вопросов в «Шестодневе» Василия использовались сочинения Платона и Аристотеля[319]; в обоих сочинениях сочетались аллегорическое и моральное истолкования, раскрывался духовный смысл «событий» творения.

Важным источником для Беды были главы из «Этимологий», «О природе вещей» Исидора, что прослеживается при сопоставлении этих текстов. У Исидора подробно описывались «составляющие» тварного мира; из его сочинений Беда мог познакомиться еще с одним методом прочтения «книги» природы — этимологическим (впрочем, сам он его никогда не использовал). Сущность и свойства ряда явлений и вещей объяснялись из этимологии обозначавших их слов[320]. Много места Исидор отводил символической интерпретации (например. Солнце как символ Христа, Луна как знак Церкви, и т.п.); одному и тому же предмету могли соответствовать разные значения и смыслы. В его толкованиях по каждому вопросу приводилось несколько высказываний христианских и античных писателей, нередко противоречивших друг другу. Внимание этого автора привлекала и останавливала красота слова в поэтической речи; высказывания поэтов могли быть для Исидора не менее авторитетным подтверждением какой-либо мысли, чем суждения философов[321].

Среди сочинений, из которых Беда заимствовал немало познаний из сферы астрономии и географии, следует особо выделить вторую книгу «Естественной истории» Плиния. При настороженном отношении англосаксонского монаха к античной литературе он не только воспроизводил фрагменты из этого произведения и прямо ссылался на Плиния, но иногда считал его мнение более верным, чем точки зрения христианских писателей. В своих библейских комментариях Беда мог использовать выдержки из книг Плиния в качестве «свидетельства» и разъяснения реалий, содержащихся в Св. Писании[322]. Подобное отношение к «Естественной истории» можно отчасти объяснять тем, что в огромном компилятивном перечне сведений не была отчетливо выражена собственная философская система, которая могла бы нанести ущерб христианскому учению. Кроме того, похоже, что сам тон, стиль изложения и метод Плиния, как «премудрого исследователя вопросов, касающихся природы»[323], отвечали представлениям Беды о том, как должно выглядеть сочинение, дававшее суммарные сведения о мироздании.

Отталкиваясь от этих сочинений, Беда выстроил собственную завершенную и обоснованную картину. Рассмотрим ее более подробно, выделим некоторые характерные черты подхода англо-саксонского автора к тем сюжетам, которые он описывал.