«Новое солнце на Западе». Беда Достопочтенный и его время

При очевидной включенности сочинений Беды в контекст знания, переданного предшественниками, подход англо-саксонского монаха к вопросам космологии достаточно необычен для раннего Средневековья. В то время, когда компиляция была основным методом составления ученых текстов. Беда не механически переносил блоки текста из работ Исидора или Августина в свои трактаты, но предпочитал писать самостоятельно, — выстраивать свою композицию и логику текста, цитировать и осмыслять прочитанное, сопоставлять разные трактовки того или иного вопроса, давать собственную интерпретацию и подкреплять ее аргументами. Эти особенности космологических сочинений Беды свидетельствуют о своеобразии его восприятия «естественнонаучных» тем и вопросов, делают его метод не только описательным, но и исследовательским. Отметим, что англо-саксонский автор похожим образом работал и с историческим материалом, выстраивая свой нарратив о прошлом[324].

В трудах Беды обращает на себя внимание характерная черта — умение видеть целое и достигать эффекта целостности, представлять предмет своего повествования как нечто единое, монолитное, без бросавшихся в глаза пропусков и выпадавших из общего ряда вещей, вне зависимости от того, шла ли речь о грамматике, истории, или космологии. Кажется, что обязательным требованием для Беды должна была быть внутренняя непротиворечивость того, что он писал. У Исидора Севильского перечень разных несогласующихся мнений, множественность высказываний и красота формы, в которую они были облечены, составляли достаточный противовес незнанию, создавали свое пространство, в котором автор чувствовал себя уверенно[325]. Трактатам Беды был свойственен иной принцип построения: нахождение согласия между отличавшимися суждениями, в случае важности нескольких противоречивших друг другу положений (например, отдельных мест из Писания) их сведение воедино с помощью логической аргументации или «здравого смысла».

Так, трактат «О природе вещей» начинался с разрешения в одном периоде нескольких сложных для согласования положений о порядке творения. «Божественная деятельность, которая сотворила мир и управляет им, может быть разделена и рассмотрена с четырех точек зрения. Во-первых, мир сей в замысле Слова Божьего не создан, а существует вечно: по свидетельству апостола. Бог предназначил нас для царства до начала времен этого мира. Во-вторых, элементы мира были сотворены в бесформенной материи все вместе, ведь [Бог], живущий вечно, создал все одновременно. В-третьих, эта материя в соответствии с природой одновременно созданных [элементов] не сразу преобразовалась в небо и землю, но постепенно, за шесть дней. В четвертых, все те семена и первопричины [вещей], что были сотворены тогда, продолжают [развиваться] естественным образом на протяжении всего времени, в какое существует мир, так что вплоть до сего дня продолжается деятельность Отца и Сына, до сих пор кормит Бог птиц и одевает лилии»[326].

Здесь Беда привел несколько трудных для понимания положений из Библии и через их согласование попытался устранить возможные недоумения и вопросы. Сложным было объяснение самого акта Творения. Возможно также, что Беда считал необходимым установить отношение к постулату о вечности космоса, который утверждался в античной литературе и, в частности, был поддержан Плинием.

Если Бог вечен, и если время сотворено, то, как могла появиться новая идея у Бога; значило ли это, что по отношению к Богу существовало некое «начало» и, как следствие, «конец»? что происходило до создания мира? как сочетать представления о его одновременном и шестидневном творении? По поводу этих вопросов многое было написано отцами Церкви[327]; лаконичная фраза на этот счет Беды соединяла высказанные в разных произведениях суждения в целостное утверждение, которое можно было адресовать людям, открывавшим для себя христианское учение.

При чтении сочинений Беды складывается впечатление, что для него было важно иметь ясное и отчетливое (хотя и не обязательно простое) представление о «реальном» устройстве мира, о «природе вещей», и сообщить его своим ученикам. Вопросы о причинах того или иного космического явления или о деталях построения универсума интересовали авторов, которых читал сам Беда, нередко в значительно меньшей мере. Для сравнения можно привести высказывания Блаженного Августина, который рассматривал изучение составляющих эмпирического тварного мира как нечто второстепенное по сравнению с самой верой, со спасением души: «...Какое, в самом деле, мне дело, со всех ли сторон небо, как шар, окружает землю, занимающую центральное место, или покрывает ее с одной верхней стороны как круг?» Но для того, чтобы кто-либо не счел ненужными и все остальные слова Писания «надо сказать вообще, что авторы наши имели правильное познание о фигуре неба, но Духу Божию, который говорил через них, не угодно было, чтобы они учили людей о подобных, бесполезных для спасения предметах»[328].