Новое царство

Он рассказал историю об их набеге на лагерь Сорокапутов, об обнаружении и преследовании бандитов, а также о том, как Кен споткнулся и чуть не был пойман. Слова иссякли, и слезы навернулись на глаза, когда он вспомнил лицо Кики, и любовь к друзьям и то, как, не задумываясь о собственной безопасности, он повернул назад, чтобы помочь Кену. И наконец он открыл правду - Кен пожертвовал их другом детства, чтобы спасти свою собственную шею.

На лицо Ипвет упала тень.

- Пожалуйста, не говори отцу, - взмолился Хуэй. - Я бы не хотел, чтобы Кен был наказан. Он слаб, вот и все.А боги знают, что у всех нас есть свои слабости.

Ипвет прикусила губу в раздумье, а затем кивнула в знак согласия.

- Действительно, слабость. Тогда будет справедливо, если Кен не будет вознагражден за свою трусость. - Она обхватила его руками, как делала, когда он падал мальчиком. - Тебе не следовало хранить эту тайну, ’ пробормотала она. - Такие вещи разъедают тебя до тех пор, пока не принесут болезнь, так говорят врачи. Ты заслуживаешь всего, что тебе причитается, брат. Не позволяй Кену – или матери – украсть это у тебя.

Хуэй высвободился из ее объятий. Ипвет изучала его глаза.

- Есть что-то еще?

- У меня есть вопросы. О матери.

- Ты не будешь одинок.

- Когда я был мальчиком, я слышал рассказы о том, что она колдунья. Я думал, что это было то плетение фантазий, которое так хорошо получается у детей. Но теперь я задаюсь вопросом, кто на самом деле моя собственная мать.

Ипвет поджала губы. Казалось, она поняла, о чем говорил Хуэй. Возможно, он мог бы получить некоторые ответы, которые могли бы подавить смятение внутри него.

- У мамы много секретов, - начала его сестра. - За эти годы я узнала некоторых из них, увидела тени других. На свету она улыбается всем. Но вдали от пламени она плетет свои заговоры. Чего она хочет? Я не знаю. - Она сделала паузу, тщательно подбирая слова. - Я повторяю то, что говорила раньше. Было бы разумно не доверять ей слишком сильно, и мне больно говорить это о нашей собственной матери. Что дает мне некоторое спокойствие, так это то, что, что бы она ни делала, это всегда будет на благо нашей семьи.

Слова Ипвет придали ему смелости открыть свое сердце.

- Прошлой ночью я вылез из постели и наблюдал, как она проводит ритуал во дворе за пирамидой. Скрытая от посторонних глаз. Она была не одна. Там было еще человек двадцать – по-моему, мужчины, хотя я не мог разглядеть их лиц. Я уверен, что она произносила заклинание, хотя с какой целью, я не знаю.

- Ты говоришь, заклинание?

Он кивнул. - Кто были те другие? Знает ли их отец? Отец знает что-нибудь об этом?

- Исетнофрет регулярно делает свои подношения Повелителю Пустыни.

- Это был способ, которым она так тайно творила свою магию’.

Мысли Хуэя вернулись к обнаженному телу его матери и ее совокуплению с Квеном, и он закрыл лицо руками, пытаясь прогнать видение из головы.

- Она, казалось, думала, что никто не может прикоснуться к ней, - пробормотал он, - как будто ее сила была слишком велика.

Ипвет сказала: - Пока держи это при себе. Я ничего не знаю об этом, хотя, как и ты, я слышала много историй, и часто бывает трудно выковыривать золотые крупинки из грязи. Но я посмотрю, что я могу сделать, чтобы узнать больше.

- Какое заклинание она плела?

Ипвет покачала головой.

- Кто были те другие?

Она снова покачала головой, раздраженная тем, что он задавал вопросы, на которые, как он знал, она не могла ответить.

- Мы должны сказать отцу?

- Нет! - В ее голосе прозвучала твердая уверенность. - У отца есть свои проблемы. Не только ты сбежал, чтобы рисковать своей шеей в поисках приключений... - Она сверкнула глазами, и Хуэй почувствовал себя наказанным. - Бремя управления Лахуном в это время растущего хаоса тяжело для него. Некоторые правители стремятся занять этот пост только для того, чтобы наполнить золотом свою казну. Но отец чувствует ответственность за наш народ. Ты знаешь, как это бывает.

Хуэй кивнул. - Он хороший человек.

- Теперь он беспокоится, что варвары-гиксосы придут под покровом ночи, изнасилуют женщин, убьют мужчин и разграбят город, и это произойдет, пока он будет сторожем. - Она вздохнула. - Нет. Давай не будем его больше беспокоить. Позвольте ему испытать радость, которую ты заслужил для него с помощью дара богов. Мать причинила ему много боли за эти годы своим независимым поведением...

Хуэй почувствовал, что в ее словах было больше, чем он когда-либо осознавал. Он действительно был слепой крысой.

- Больше не надо, - продолжала она. - Оставь мать мне.

***

Ветер в пышной долине стих. Финиковые пальмы едва шевелились, и квадратные паруса яликов на канале безвольно повисли. С медного неба палило солнце, превращая воду в поток золота, сверкающий из печи на охристых холмах. Аромат розовых цветов на кустах тамариска, усеявших высокие склоны, подслащивал затхлый запах парной растительности. В любой другой день здесь было бы по-прежнему так же душно, и только плеск весел и скрип швартовых нарушали бы тишину.

Сегодня же раздавался стук молотков.