Новогодняя история, или Сказочный джаз

– Вот эти все заморочки с тремя мирами и прочим они к чему, почему так получилось? Зачем?

– Поясни.

– Кому нужно было разделять их? Ради каких целей? Есть подозрения, что всему нашему крестовому походу есть здоровая альтернатива. И ещё, это всё, это то о чём я думаю? Сказка?

– С вопросами ты запаздываешь. Мир один был, один и остался. Просто решили жить по отдельности. В моём мире и в Прави обитают души сломанные, некоторым образом. Разум и дух вместе составляют душу. Оставаться обычно должно больше разума, а у этих – наоборот. Баба Яга следит за тем, чтобы в Навь попадали те, кому следует.

– Значит всё-таки сказка.

– В области обмана, страха и интереса обитает нечисть. Я руковожу той, что посмирнее, или вернее, поцивилизованнее. Остальные у Марры. Некоторые есть и в том мире, каким ты знал его. Это, по большей части, домовые и лешие. Но есть и хищники. Сам видел.

– Такие как тот.

– Да, шишиги, и прочие. Кто постарше может и целиком съесть с потрохами. Ещё одна причина разделиться. Хитро сделали. Если это тело умрёт, – Константин похлопал себя по груди, – то граница исчезнет и голодные орды нечисти устремятся к людям.

– Вы же как бы бессмертны.

– В этом-то и фокус.

– Можете считать меня скептиком, но, по-моему, бессмертие невозможно. У всего есть конец. Всё разрушается и гибнет. В школе это называли энтропия.

– Для науки нет ничего невозможного, а уж для меня тем более. Бессмертие я обрёл не сразу. А когда разобрался, что к чему, то стал прятать свою смерть в самые различные места. В конце концов я решил просто сделать своё тело неразрушимым, неувядающим и независящим от мирских благ.

– Ну нет, сколько ниточке ни виться, всё равно придёт конец. Как насчёт ядов? Растворения в кислоте? Ядерном оружии?

– Поверь мне, тебе незачем так обо мне беспокоиться. Меня разве что поймать можно, лишив сил, иссушив определенным образом.

– А меня учили не рассказывать о своих слабостях первому встречному.

– Первое. Я знаю о тебе достаточно. Второе. С чего ты решил, что я говорю только правду? И десерт. Твою память легко стереть, даже без помощи чар. Так то. … Агааа

– Мне вот это «ага» не нравится. С таким тоном обычно говорят, когда, что-то случается.

– И случается. Приглядись. Что ты видишь?

– Прекрасный восход среди облаков. Но, я так понимаю, вы видите что-то другое.

– Смотри, облако.

– Облако. Иии?

– Летит не по ветру. Проход в Навь стережёт Яга, а в Правь – вот этот.

– Кто?

Облако, в самом деле, направилось к ним. Оно растянулось вширь и теперь преграждало путь к солнцу. Сквозь взмахи перепончатых крыльев начало слышаться злобное гудение.

– Зосим. Пчёлы. Не знал, что он здесь дежурит. – Эй! – Выкрикнул Кощей, – Мы не собираемся вторгаться на твою территорию! Мы к деду Морозу!

Облако ускорилось и загудело сильней. Теперь оно занимало почти половину видимого неба.

– Что он сказал?

– Понятия не имею. Это же жужжащий рой. Мой юный друг, по- моему, мы в полной…

– Не будьте вы таким пессимистом в преддверии Нового года. Жизнь налаживается, просто, неочевидными путями. Разрази меня гром, мы же верхом на драконе. Пусть спалит их, и все дела.

– Увы, не все членистоногие так хорошо горят при необходимости. Кроме того, получается, что мы летим в неположенном месте. Знаешь, почему пасечники, когда собирают мёд, надевают на голову сетку?

– Чтоб не покусали?

– Верно. А ещё, чтоб потом их пчёлы не узнали. Считай, фейсконтроль мы не прошли. Причиним вред стражу порядка, и специальные чары собственности раскидают нашу компанию по разным частям света. Эх, Горынычу достанется!

– Так назад надо поворачивать!

– Исключено, и так опаздываем.

– Но ведь…

– Не спорь. Сгруппируйся. А лучше держись за что-нибудь. Будем прорываться.

Слава последовал совету Константина Афанасьевича и , прижавшись ко дну кожаной корзины, которой по сути и являлось седло, стал наблюдать за ходом событий.

Змей прибавил скорости. Теперь за несмолкающим жужжанием уже нельзя было расслышать взмахов крыльев. Когда до роя оставалось совсем немного, Кощей ,стоя в полный рост лицом ко стражу, вскинул руки вперёд. Мелькнуло три лиловых шара. Врезавшись в облако они начали с огромной скоростью втягивать в себя пчёл, очищая путь перед змеем. Как только троица проникла в рой, с боков, снизу и сверху на них набросились тысячи полосатых комочков ярости. Но, странное дело, ни один из них не достигал своей цели и на подлёте огибал компанию, не в силах ужалить. Кощей стоял крестом, разведя руки в стороны и напряженно ухмылялся.

– Получается! – крикнул он, – Прорвёмся!

Тут впереди полыхнуло зелёным. Два шара исчезли. Один продержался ещё секунду и, пугливо вспыхнув исчез в рое. Кощея откинуло на заднее сиденье. Ворвавшиеся в сферу чистого воздуха пчёлы облепили его с ног до головы, оставив лишь лицо, выражавшее недоумение. Трёхголовый змей зарычал от боли. Пчёлы покрывали его туловище и шеи, вгрызаясь под чешуйчатую кожу. Несмотря на стекающие струйки бурой крови, он продолжал тяжело махать крыльями. Только Ярослава пчёлы не трогали, будто не видели его. Слава запаниковал.