Новогодняя охота (ЛП)

- Во мне ничего особенного нет, - продолжает Сойер. - До сих пор в голове не укладывается, что ты знаешь меня. Наверное, лучше начать с этого. - Он поворачивает голову. - Откуда ты меня знаешь?

Что-то я не готов к подобному допросу. Открываю и закрываю рот. Прочищенный желудок все же повлиял на мозг, он слегка прояснился, но даже если бы я был трезвым как стеклышко все равно не нашелся бы с ответом. Сойер так давно является частью моей жизни, что я и не вспомню, когда случился тот переломный момент. То же самое как спросить волка, когда он впервые ощутил желание повыть на луну.

- Мы ходили в одну школу, - в итоге выдаю я. - Я уже давно тебя знаю.

- А. - На его лице написано разочарование, но оно быстро рассеивается, как облака, проплывающие мимо солнца. - Тогда понятно.

- Ты на четыре года меня старше, - добавляю я. Чувствую, что излишне болтливая версия пьяного Гэвина вот-вот выйдет на сцену, но помешать этому не в моих силах. Попытайся я запихнуть взбитые сливки обратно в баллончик, и то больше проку бы вышло. - Младшие классы всегда боготворят старшеклассников, и чем те круче, тем правдивее это выражение. Ты всегда был таким классным, даже в начальной школе, естественно я знаю, как тебя зовут. Я всю свою жизнь тобой восхищаюсь.

Все остатки разочарования на лице Сойера в миг улетучиваются:

- А.

- А я? - спрашиваю в ответ. - Откуда ты знаешь меня?

- Ты сын шерифа. Все тебя знают.

Я слышу это не впервые, но ладно. Не представляю, как иначе Сойер мог помнить мое имя. Разница в возрасте слишком большая, чтобы он вообще знал о моем существовании. Старшеклассники практически не обращают внимания на младшие классы, и даже если считать, что Понтиленд - крошечное пятнышко в северных дебрях Мичигана, мы не все друг с другом знакомы.

Хотя, конечно, работа отца делает из меня какую-то местную знаменитость. Но я не такой. Вот папа - да, потому что уже миллион лет работает шерифом и почти повсеместно обожаем народом. А я? Как-то сомнительно. Не сказать, что меня все ненавидят, это не так. Я просто невидимка. Отец не какой-то бодибилдер, но сильный и смелый и отлично справляется с поддержанием порядка в городе.

Если по моим недавним выходкам не до конца понятно, то я непоследовательный гном, который всегда что-то замышляет. А еще мои радужные цвета слишком ярко сияют для преследования Сойера. Кроме хлопушек с блестками, мне и показать-то больше нечего.

Короче говоря, я не унаследовал ни одного качества, за которые так любят моего отца. Претендентом на место шерифа вы никогда меня не увидите.

- Так значит… ты заметил меня из-за отца? - Я втягиваю в рот губу с привкусом лимона и тут же жалею об этом. Гримаса на моем лице вызывает у Сойера смешок, и до меня вдруг доходит, что этот человек - мужчина, в которого я был влюблен без ста дней как десять лет - смеется надо мной. Развлекается за мой счет. Посреди нами же организованного гнездышка. Пульс учащается, и одна мысль поглощает все остальные: хочу, чтобы он смеялся так только из-за меня.

Сойер перекатывается на бок и накрывает мою щеку ладонью, затем обводит большим пальцем губы. Очень хорошо, что все мысли из моей головы давно испарились - мозг резко коротит.

- Нет, - шепчет Сойер. - Я знаю твоего отца и тебя, но не поэтому пришел на вечеринку и просил о помощи всех своих друзей.

Палец замирает в центре моих губ, и Сойер заглядывает в глаза с таким выражением, словно влюблен в меня так же давно, как и я в него.

Голова снова кружится.

- Очень долго, - продолжает Сойер, - я представлял тебя тем ребенком, которого впервые увидел. С выпирающими зубами, большеглазого и наглого. Потом я уехал в колледж, а вернувшись, заметил тебя на барбекю у Шейна. Только тогда не узнал. Ты стоял посреди двора и с кем-то разговаривал, а я просто… - Он закрывает глаза и напрягается, будто к удару готовится. - Я не мог отвести глаз.

Случилось невозможное - болтливого Гэвина загнали обратно в стойло. У меня нет слов.

- Ты очень красивый. - Сойер нервно проводит зубами по своей губе. - В твоих волосах играли лучи солнца и придавали им карамельный оттенок. Ты спрятал руки в задних карманах джинсов и вскинул одну бровь, смеясь. Я не слышал звука, но все видел, и выражение твоего лица заставило рассмеяться и меня. Словно радость, которую ты тогда испытывал, принадлежала не тебе одному, а всем в округе. И мне хотелось стать ее частью. Я захотел видеть твою улыбку и слышать твой смех, а еще выяснить, как счастье тебя преображает.

Я вдруг понимаю, что перед глазами снова плывет, потому что кислород перестает поступать в легкие. Резко и как-то хрипло вдыхаю, от чего Сойер смеется.

- С тех пор я хочу тебя, - заключает Сойер. - Когда мои друзья догадались, почему я так странно себя веду, они решили провести разведку. Все вместе. Поэтому сегодня они следовали за тобой повсюду и сообщали мне, чтобы я знал, где и когда сделать свой ход. Только ты напился и теперь я ничего не могу.

В какой бы прострации ни находилась сейчас моя голова, эти слова резко возвращают в реальность:

- Что?