Новогодний аукцион

– А картина Ренуара – есть то нечто, что вызвало ваш профессиональный интерес?

Мы шли по дорожке, огибающей дом широкой дугой. Алина держала меня под руку, говорила, но поверить в её рассказ было непросто. Невозможно было поверить, даже при моей любви к фантастическому жанру, но слушал я внимательно, не перебивал, не критиковал. В конце-концов каждый имеет право на свое видение мира, а что в оном истинно, кто ж знает? Сколько раз у нас все с ног на голову ставили и заставляли верить в совсем уж невероятное?

– Мир, Алекс, только кажется незыблемым. Мы не можем воздействовать на ткань мироздания. Можем контролировать что-то лишь внутри социума, в котором обитаем. Но в природе существуют артефакты, способные изменить или уничтожить реальность. Их много, но не все они одинаково могущественны. Зачастую их энергии хватает на минимальный импульс, вполне безвредный. Исчезнет куст на дороге, а вместо него возникнет дерево. Никто и не заметит. Есть более энергоемкие артефакты. Случается, что с лица планеты неожиданно и бесследно исчезают страны и народы – результат активации.

Самую же большую опасность таит в себе третья группа, способная ввергнуть вселенную в первозданный хаос. Таких в мире считанные единицы, и большинство их обезврежено, но беда в том, что они периодически появляются снова, а отслеживать этот процесс крайне сложно и сложно нейтрализовать. Не технически, а из-за определенных политических распрей, ведь владение артефактом – это поистине неограниченная власть! Нет, правительства здесь ни при чем. Недоразумения существуют между Стражами, между теми, кто призван охранять мир, а они представляют группы с диаметрально противоположными идеологиями. Каждый считает, что прав именно он, хотя правы обе стороны. Служат одному делу, но разными методами.

Откуда берутся новые артефакты? Инопланетяне? Нет. Чаще это природные образования, но иногда их создают сами люди. В 1624 году Дамасский оружейник Кабир-аль-Абдаллах выковал меч дивной красоты, настоящее произведение искусства. Когда мастер наносил на эфес священную руну «аххим», началось страшное землетрясение. Только оно спасло мир в тот раз. Дело в том, что артефакт становится орудием разрушения только при определенных условиях. Он может пролежать миллионы лет в недрах какой-нибудь горы совершенно безвредным куском камня, а может быть активирован невинным действием, например, нанесением завершающего штриха: надписи или мазка кисти. Да, вы правильно поняли. Картина лже-Ренуара – как раз такой артефакт, один из самых сильных, вернее, станет таковым, приняв законченную форму. Останется лишь его запустить. И желающие найдутся, можете не сомневаться.

…Кому сообщить, Алекс, кому?! Никто не поверит, да и я ведь сказала, что это – огромная власть. Кому вы готовы смело её передать?

– Значит, я не должен дописывать картину? Хорошо, я откажусь, но ведь Грег может нанять кого-нибудь другого? Может, попробовать переубедить его, не открывая главной причины?

– Сначала надо найти пропажу.

– А тот меч, что с ним стало?

– Стражи Порядка изъяли его… Вы не знаете, где окна Виктории?

– Виктории?

– Да. Жены Грега.

– Кажется, в том крыле, за углом, хотя я не уверен.

– Пойдемте.

– А Виктория здесь при чём?

– Думаю, она имеет самое непосредственное отношение к пропаже.

– Очень странно. Зачем ей красть у самой себя?

– Об этом мы её и спросим.

– Могу узнать, на чем основаны ваши подозрения?

– Элементарно, Ватсон. Запах! Всего лишь запах!

– Не понял.

– Когда разошлись гости, зал убрали, отмыли и проветрили. Затем вы с Грегом прошли через него. Картина тогда ещё стояла на месте, ибо вы были спокойны и неторопливо прошли в комнату с камином. Когда вы посетили зал вторично, от вас обоих исходили мощные флюиды тревоги и гнева. Сымитировать их невозможно, поэтому я сделала вывод, что ни вы, ни хозяин дома не причастны к похищению, и оно – не мистификация. Грег действительно ничего не знал. Помимо вашего с ним запаха в зале присутствовал еще один, принадлежащий Виктории. Духи «Граймонд» очень дорогие и своеобразные. Из всех дам на вечере аромат «Граймонда» исходил только от хозяйки дома. И только она могла не особенно заботиться о конспирации. Любой другой похититель, как бы он ни спешил, постарался бы производить поменьше шума и не уронил бы металлические стойки.

– Но Грегу вы ничего не сказали. И раз картина дома, я не понимаю…

– В доме её нет… Потому что вот она!

Из сугроба под окном первого этажа торчал поблёскивающий черным уголок. Снега там было по колено. Я пожалел, что не взял перчатки, когда мы откапывали картину или артефакт – чему я совершенно не поверил. Руки заиндевели вмиг. Я подышал на них, потом спрятал поглубже в меховое нутро карманов.

Ну и что таинственного и опасного в картине на прямоугольном куске вулканического стекла? Вес, разве что. Действительно, очень тяжелая. Как Виктория могла в одиночку затащить её на второй этаж? Или ей помогли? И выбросить из окна помогли? Триста тысяч долларов в сугроб? Нет, я что-то не понимаю.

– Не трогайте ЭТО!