Новогодний джинн

Нахрапов Василий Адамович, сын израилев, слыл человеком вспыльчивым и недалеким, что, в общем-то, не мешало ему, вот уже десять лет к ряду, занимать должность начальника участка в крупном строительном тресте. И никакого секрета рядом тут не было, просто этот невысокий, но пузатый мужчина владел золотым законом мелкого управленца: «к начальству подлижись, с подчиненным — наори», таких заместителей начальники любят, таких начальничков вышестоящие уважают.

Орал он всегда и сразу, по поводу и без оного, тут тоже крылось золотое правило, — «чем чаще орешь, тем меньше пристают с вопросами», да и по вопросу повышения премии лишний раз не заикнуться, что в целом, так же устраивало вышестоящее руководство, — «повышать зарплату любой дурак может, а ты попробуй грамотных специалистов за просто так работать заставить».

В это утро июльского четверга Василий Адамович на работу пришел рано, собственно, в этом плане раннее утро от других дней недели ничуточки не отличалось, и сразу же наорал на подчиненного. Какой-то морщинистый, загорелый старик подметал двор у открытых ворот, ведущих на стройку.

— Тебя подметать обезьяна научила? — набросился он на несчастного дворника, — ты как метлу держишь, паскуда?

— Зачем шумишь, начальника, посмотри, какой двор чистый?

— Чистый, как твоя задница? — не сбавлял голоса взмокший начальник, — так ты тогда, либо ее прочисть, либо уши свои вымой, сказано тебе — грязно, значит засунь язык себе в зад и, давай, лучше мети!

— Эй, слушай, зачем у тебя такой поганый язык? — укоризненно спросил старый дворник.

Василий Адамович хотел выкрикнуть какое-то оскорбление, но с языка сорвалось, — «иди, учи географию!», — впрочем шутка получилась смешная. Вся начальственная свита, которая повсеместно сопровождала Нахрапова, неподдельно смеялась, поглядывая на пожилого оплёванного дворника, старик укоризненно качал головой, говоря что-то неразборчивое.

Работать в кабинете было комфортно, целых два кондиционера охлаждали настрой пылкого руководителя, впрочем, без особенного успеха. Нет, Вася в детстве был славным мальчуганом, но руководящая должность, таки, сотворила с ним неповторимые перемены, Василий Адамович стал «лицом, недовольным по жизни». В дверь кратко постучали и недожавшись ответа, на пороге появилось испуганное лицо секретарши Софьи Ивановны:

— Василий Адамович, уделите мне минутку? — краснея и заикаясь пролепетала молоденькая секретарша.

Нахрапов не удостоил девушку ответом. В общем-то, если зреть в корень, Василий Адамович мыслил рационально, — «в рабочее время здесь нет ни мужчин, ни женщин, на рабочем месте находятся подчиненные», а на подчиненных нужно орать, иначе они работать не будут, — последнее всегда всплывало перед глазами товарища Нахрапова, подобно пресловутой красной материи. Только вот, орать на Софью Ивановну пока было не за что, и Вася решил повременить с этим делом.

— Василий Адамович, у меня к вам просьба, — видя, что руководитель, как всегда, к беседе не расположен, секретарша попыталась выдохнуть свою просьбу, — Василий Адамович, ну пожалуйста, я же вам служебную записку писала, отпустите меня на две недели в счет отпуска! Видите ли, муж достал путевку, и мы с детьми очень хотели бы съездить на море, а у меня отпуск, как всегда, в ноябре… Ну Василий Адамович, ну войдите в положение…

Нахрапов мысленно похвалил себя за терпение, теперь повод наорать у него был и находился он сейчас прямо перед разъяренным начальником.

— Тебе что, дорогуша, заняться не чем? Ну ничего, я сейчас найду тебе работу! А не хочешь работать, так проваливай отсюда на все четыре стороны, поняла — нет? Ворота открыты, и я здесь никого держать не стану! — Нахрапов попытался вспомнить имя — отчество секретарши, хотя бы первое, но решил ограничиться банальной «дорогуша», по его глубочайшему убеждению, подкрепленному многолетней руководящей должностью, большего его секретарша, как и все прочие работники данного аппарата, не заслуживала.

— Ну Василий Адамович, ну пожалуйста, у нас же путевки, — роняя с ресниц крупные капли, пролепетала бледная секретарша.

— Я вам не отец родной, ты меня поняла, ДОРОГУША? График отпусков уже давно составлен и утвержден, и я из-за каких-то там плаксивых девок ничего в графике менять не собираюсь!

Видя, что секретарша вот-вот разревется, Василий Адамович впал в экстаз, слезы подчиненных вводили его в неистовое блаженство, нужно было как-то добить несчастную и руководитель подбирал нужные слова. Нужного эффекта он все-таки добился, но таких слов говорить не планировал. Были, были в его жаргоне и «почище» словечки, да чего-там, этот начальник легко и непринужденно мог часами изъясняться, используя целый язык из нелитературных слов и выражений, но слова, слетевшие с его языка, на секунду его озадачили:

— Хочешь денег — обмусоль!