Новогодний реванш

— О, да. Также было много унижений. Возможно, я тоже поговорил с ним, помог ему понять, каким идиотом он был.

— Ты хороший сын, — говорю я, мои руки движутся, чтобы коснуться его щеки, едва шероховатой от щетины.

— Да, ну. Сейчас я бы хотел перестать говорить о моих родителях, — говорит он, и я улыбаюсь ещё шире.

— О, да? Почему?

— Прямо сейчас, у меня есть женщина моей мечты, зажатая подо мной и полностью обнажённая, и у меня было достаточно времени, чтобы восстановиться.

— Да, это, должно быть, тяжело, быть стариком и нуждаться в таком большом количестве времени на восстановление, — говорю я, и боже, улыбка почти разбивает моё лицо.

— Что ты сказала, девочка? — спрашивает он, его густая бровь поднята с вызовом.

— Просто, знаешь. Ты старше меня на целых 14 лет. Должно быть, это тяжело — успевать.

— О, я покажу тебе, как это тяжело, — рычит он, покусывая кожу на моей шее, прежде чем двигаться ниже.

И он действительно показывает мне, насколько хорошо он может успевать.

И к концу ночи именно я размахиваю своим измученным белым флагом.

Глава 19

25 Ноября

Эбби

Ричард никогда не проявлял никакого интереса к знакомству с моей сестрой или людьми, которых я называю семьёй дома. Так было до тех пор, пока я не сказала ему, что моя сестра выходит замуж за магната индустрии развлечений Хантера Хатчинса. Тогда у него как по волшебству появился интерес к моей семье и к тому, с кем я могу его связать.

Когда Хантер и Ханна приехали в город, мы запланировали целый день веселья, помню, это был первый раз с тех пор, как я поселилась на Лонг-Айленде, когда я пригласила Ханну погулять со мной в городе, и мне не терпелось провести день с ней и её женихом.

Я запланировала день осмотра достопримечательностей, хаоса и большое количество вкусной нездоровой пищи — помню, как накануне вечером я рассказала об этом Ричарду, сообщив ему маршрут, а он сказал что-то вроде: “Это Хантер Хатчинс, Эбби, а не какой-то турист из твоего родного города. Мы должны сделать что-то грандиозное, произвести на него впечатление”.

Это должен был быть семнадцатисотый красный флажок. Я помню, как на долю секунды подумала, что, возможно, я ошиблась, что он не тот самый, что мы просто слишком разные.

Но эта доля секунды длилась не дольше, чем вдох.

Какой позор.

В тот день мы бегали по городу, мы с сестрой хихикали, смеялись и наслаждались жизнью так, как мы это делаем, когда мы вместе, а я наблюдала издалека, как Ричард пытался заговорить с Хантером.

Ничего не вышло.

Дело в том, что на этой планете нет ничего, что Хантер любил бы больше, чем мою сестру. Так было с тех пор, как они встретились, каким бы непростым ни было их начало. Этот мужчина продал бы свою компанию и переехал в крошечную хижину в лесу, если бы думал, что это сделает Ханну счастливой.

Чего он не сделает, так это позволит какому-то высокомерному засранцу преуменьшить наше счастье и веселье, а именно это и пытался сделать Ричард.

К двум часам дня Ричард понял, что Хантер не самый большой его поклонник, и после этого он потерял всякий интерес к тому, какие связи могла бы дать ему моя семья.

И он ни разу не ездил со мной в Спрингбрук-Хиллз на праздники, всегда уезжая к своей семье в Аспен или Хэмптон и посылая мне жалкое сообщение: "Счастливого Рождества" 25-го числа.

Боже, как я могла быть такой чертовски глупой?

— Хорошо, значит, мы едем туда завтра? — спрашивает Дэмиен по телефону во вторник вечером, вырывая меня из воспоминаний с горьким привкусом.

Он едет со мной домой в Спрингбрук-Хиллз.

Чтобы познакомиться с моей семьёй.

Смесь паники и волнения каждый раз, когда я думаю об этом, в лучшем случае… сбивает с толку. Волнение, потому что Дэмиен хороший. И моя семья замечательная. И никто не должен быть один на День благодарения.

Кроме, может быть, Ричарда.

Я могу найти долю радости в том, что он будет один на День Благодарения. Он определённо заслуживает одиночества в каждый праздник.

Но меня также охватывает паника, потому что это должно быть местью Ричарду. Последний гвоздь в пресловутый гроб, который является моим путём к завершению. Эти отношения должны быть лёгкими, ничего серьёзного. Дэмиен сказал это с самого начала. Он ясно выразил это единственное ожидание.

А теперь он едет домой со мной.

И с каждым днём всё, что между нами, кажется всё менее и менее простым и лёгким.

Блять.

— Ага! Мы можем встретиться на Центральном вокзале в четыре, если тебе это подходит. Я выхожу в два, и должна успеть…

— Что? — спросил он, прервав меня. Я делаю паузу, смущаясь.

— Прости, я думала, что сказала тебе. Завтра утром у меня работа, так что я вернусь домой только после обеда. Мне нужно подготовиться к Чёрной пятнице. Розничная торговля и всё такое. — Я работаю завтра рано утром, в основном на складе, устанавливаю витрины для Чёрной пятницы, которые будут выставлены после обеда сразу после закрытия, так что в пятницу, когда мы приедем туда в неурочный час, всё будет готово к хаосу.

— Я не встречу тебя на вокзале, — твёрдо заявляет он.

Я такая глупая.