Новогодний реванш

— Тебе придётся выключить воду, — говорю я, затем прочищаю горло от возбуждения, которое словно покрывает его. — Она настроена на кипячение. — Он улыбается — не то, что я вижу, а скорее чувствую на своей коже, прежде чем он снова кусает меня, а затем отступает назад, оставляя меня в оцепенении сидеть на стойке.

— Не двигайся, — говорит он, повернувшись спиной, когда я упираюсь руками в стойку, чтобы опуститься. Я замираю на месте, прекрасно осознавая холод подо мной и мою нагретую кожу. Он подходит к плите, поворачивает циферблат до щелчка, а затем возвращается ко мне, снимает пиджак и кладёт его на барный стул.

Мои глаза следят за его руками, когда они переходят к манжетам, расстёгивают пуговицу и переходят на противоположную руку. Медленно он идёт ко мне, развязывая галстук, отбрасывает его в сторону, а затем начинает перебирать пуговицы рубашки. Когда он растягивает последнюю, он всё ещё находится в нескольких футах от меня, и я не могу удержаться, чтобы не продолжить любоваться его видом. Загорелый и совершенный. Он заботится о себе, но и наслаждается собой, и это видно. Мне это чертовски нравится.

Когда между нами остаётся ещё один фут, рубашка полностью спадает с его тела, и он стоит передо мной в одних рабочих брюках, тёмная счастливая полоса, по которой я люблю проводить языком, исчезает в поясе, его эрекция толстая под тканью.

По мне пробегает толчок, огонь, электричество и нужда.

Он улыбается, замечая всё, что делает моё тело, как всегда, прежде чем закрыть брешь. Рука ложится на затылок, захватывает волосы и нежно оттягивает их назад, пока я не поднимаю взгляд на его лицо.

Его губы касаются места между моими бровями, как он любит, затем он целует мои губы, и нежный поцелуй и медленное скольжение его языка по моим разительный контрастирует с тем, что я чувствую.

Рука, не касающаяся моих волос, движется к моему колену, медленно скользит вверх, пока его большой палец не касается шва моих леггинсов, надавливая, и я вздыхаю в его рот, прежде чем он двигается.

— Моя девочка, всегда готова для меня, — шепчет он мне на ухо, прежде чем его рот движется вниз по моей шее, покусывая, облизывая и посасывая.

— Да, — вздохнула я, уже отбросив все мысли, когда его большой палец стал поглаживать мягкими кругами мой клитор. Ткань натирает чувствительную кожу, и я стону, а его зубы кусают место, где моя шея пересекается с плечом.

— Держу пари, ты уже насквозь промокла для меня, да? — Я двигаю бёдрами, извиваюсь, пытаясь заставить его руку делать больше, что угодно, лишь бы приблизить меня к раю.

— Ответь мне. Ты мокрая для меня? — Я не колеблюсь, уже хорошо зная эту игру в послушание и вознаграждение.

— Да, Дэмиен. Я мокрая для тебя. Боже, пожалуйста.

— Пожалуйста, что, детка? — Его большой палец теребит сильнее, и я стону. Я уверена, что могла бы кончить вот так, от его большого пальца на ткани и его рта на моей шее.

— Не останавливайся, — шепчу я, снова выгибаясь, чтобы двигаться вместе с ним, чтобы получить больше.

И, конечно, поскольку Дэмиен никогда не делает того, что я ему говорю, он останавливается, отступая с улыбкой. Но его рука остаётся на моей шее, не давая мне наклониться вперёд.

Всегда оберегает меня.

Как только я устойчива — дуюсь, но устойчива — он засовывает большие пальцы обеих рук за пояс моих леггинсов. — Руки на стойку, детка. Приподними бедра, хорошо? — Я делаю, как он просит, и он тянет чёрную ткань вниз по моим бёдрам, освобождая одну ногу, но не заботясь о другой. Эти руки перемещаются от моих коленей вверх по внутренней стороне бёдер, раздвигая меня, пока я не буду выставлена только для него, холодный воздух ударяет в мою киску и заставляет меня напрячься.

— Боже, моя маленькая шлюшка, без трусиков? — спрашивает он с улыбкой, проводя большим пальцем по моему центру. Я не могу удержаться от стона, когда он тянет влагу вверх, слегка обводя мой клитор.

— Дэмиен…

— Что? Чего ты хочешь, детка?

— Я хочу… тебя. Боже.

— Мой палец? — спрашивает он, затем один палец проскальзывает внутрь, прижимаясь к моей точке G, когда он вынимается обратно.

— Боже! Да!

— О, это то, чего ты хочешь? — Он повторяет действие со вторым пальцем, на этот раз дважды, прежде чем вытащить его и снова обвести мой клитор.

— Ах!

— Нет, пожалуй, я хочу заняться чем-то другим. — Я стону в разочаровании, уже на грани, и дёргаю бёдрами. Рука, которая держит меня открытой, поднимается, быстро и резко шлёпая меня по внутренней стороне бедра, заставляя меня снова застонать.

Ощущение пробегает по моему клитору, пульсируя там от болезненной потребности. — Не двигайся, Эбигейл, — говорит он, а затем двигается, опускаясь на колено и оказываясь лицом к лицу с моей киской.

Блять, блять, блять.

Большие руки двигаются, растягивая мои бедра почти до боли, пока я не раздвигаюсь и не окажусь на самом краю стойки.

— Положи руки сюда, держи себя открытой для меня и не двигайся, пока я ем эту киску, — рычит он, глядя мне в глаза.

Я делаю то, о чём меня просят.

— Такая хорошая девочка, Эбигейл, — говорит он мне, но слова звучат так тихо, что я почти думаю, что они для него.